Гроздь рябиновых ягод

– И что, никого из взрослых с ней нет?

– Не видала…, похоже, никого. Много нынче беспризорников развелось.

– Так ведь холода начнутся, замёрзнет ребёнок!

– Замёрзнет, коли милиция не подберёт, – равнодушно пожала круглыми плечами торговка.

Всю ночь лил дождь, холодный ветер качал фонарь под окном, и всю ночь Дуся не сомкнула глаз, думая о том, где ночует в такую непогоду эта маленькая девочка.

На следующий день ей было не до работы, она несколько раз ошибалась со сдачей, высматривая малышку. Девочки нигде не было. К вечеру, когда стало смеркаться, и пришло время закрывать ларёк, Дуся услышала тихое покашливание рядом с ларьком. Выглянув, увидела два знакомых глаза и протянутую ладошку.

– Ты за пирожком пришла? – спросила Дуся, шаря в коробе.

Девочка кивнула. Опять начал накрапывать дождь. Дуся, выйдя из ларька, присела перед девочкой, протягивая ей пирожок.

– На, кушай, только не убегай, я тебе ещё один дам. И чаю тёплого налью. Хочешь?

Девочка осторожно кивнула и с жадностью набросилась на пирожок.

– Как тебя зовут? – спросила Дуся, протягивая ей кружку с чаем.

– Ая.

– Мая?

Девочка отрицательно качнула головой и повторила: «Ая!»

– Галя?

Девочка вновь качнула головой и сердито сдвинула бровки: «Ая!»

– Ая, Ая… Рая?

– Малышка кивнула и протянула руку за новым пирожком.

– А где твоя мама, Раечка?

Девочка развела ручками: «Неть».

– А хочешь, я буду твоей мамой? Пойдёшь ко мне жить? У тебя будет тёплая кроватка, игрушки, одежда и каждый день пирожки, – Дуся обняла худенькие, как у цыплёнка, плечики.

Девочка внимательно глянула своими черными глазами-бусинами в лицо женщины, словно в самую душу заглянула, и медленно кивнула. Она доверчиво вложила свою грязную ладошку во взрослую ладонь, и они, выйдя за ворота рынка, вдвоём пошли по тротуару под моросящим дождём, подгоняемые порывами холодного ветра.

– Это что за чудо чумазое?! – всплеснула руками Ираида, открыв им дверь.

– Это Раечка, она теперь будет жить с нами.

На голоса в прихожую вышел Степан Игнатьевич. Увидев незнакомого мужчину, девочка испуганно спряталась за Дусю, обхватив её ногу, зарылась личиком в юбку. Степан Игнатьевич присел на корточки, попытался развернуть девочку к себе.

– Ну-ка, покажись, красавица.

Но та заревела в голос и ещё крепче вцепилась в Дусину юбку.

– Ладно, ладно, познакомимся потом, ухожу, – Степан Игнатьевич отступился, ушел в комнату. Дуся шёпотом в двух словах объяснила Иде ситуацию. Та сочувственно погладила кудлатую головку.

– У меня там картошка варёная осталась, сейчас разогрею для девочки.

– Лучше корыто достань, да воду поставь греться. Её сначала отмыть надо, а потом уж кормить.

Но всё оказалось не так просто! Раечка явно не знала, что значит «мыться». Корыто, мыло, мочалка были ей незнакомы. Она отчаянно сопротивлялась, не давая себя раздеть. Дуся и Ида растерянно смотрели друг на друга, не зная, как уговорить дикарку. Вдруг Ираиду осенило, она кинулась в свою комнату и вернулась с яркими бусами и фарфоровой чашечкой, опустила всё это в корыто с водой, показала Раечке, как можно играть с такими заманчивыми вещами. Та заинтересовалась, потянулась к бусам, попробовала наливать и выливать воду. Игра Раечке так понравилась, что она не заметила, как её тихонечко раздели и усадили в корыто. Играть с пузырьками мыльной пены ей тоже понравилось. Но как только дело дошло до мытья головы, Раечка подняла отчаянный рёв, чуть не перевернула корыто. Дуся и Ираида, сами мокрые с головы до пят, кое-как домыли ребёнка. На кухне царил разгром.

Успокоилась она только тогда, когда перед ней поставили тарелку с рассыпчатой варёной картошечкой, заправленной золотистым лучком, обжаренном на настоящем подсолнечном масле. Забыв обо всех огорчениях Раечка, наряженная в сатиновую Дусину блузку, доходящую ей почти до щиколоток, уплетала угощение за обе щёчки. Густые, спутанные волосы расчесать не было никакой возможности, к тому же, в них водились вши. Решено было остричь девочку наголо, что женщины и сделали, когда та уснула. Всю её одежду увязали в узел и вынесли на помойку.

Ночью между Дусей и Степаном состоялся серьёзный разговор.

– Мне кажется, ты опрометчивый поступок совершила, – шепотом, чтобы не разбудить спящего ребёнка, говорил муж. – Даже не посоветовалась со мной, всё с бухты-барахты. Ребёнок ведь не котёнок, не выкинешь, ежели что. Это же на всю жизнь! А ну как родная мать объявится, когда девчушка подрастёт? Ты же ничего о ней не знаешь.

– Ты прав, Стёпушка, наверное, прав. Но, пойми, не могла я уйти и оставить голодного ребёнка одного под дождём! Она же ещё такая маленькая, погибнет ведь! Я бы себе этого не простила. Может, нам её Бог послал. Я ведь так мечтала о дочке! Да и ты всегда хотел детей, хоть и не говорил об этом. Я же замечала, как ты смотришь на чужих ребятишек. Давай будем растить Раечку, как свою дочь, а там как Бог даст, от всех напастей в жизни не убережёшься.