Гроздь винограда

Маленькая комнатка вмещала в себя неисправную посудомоечную машину, стеллаж с полупустыми коробками и инвентарь для уборки. Казалось, места для девушки попросту не хватит, однако она умудрилась проскользнуть между стеллажей.

Подошла к столешнице и, схватившись пальцами за острые края, сделала долгожданный глоток воздуха. Потряхивало так, будто ей предстояло идти на экзамен к суровому мистеру Роуду.

Сейчас экзамен казался меньшим из бед, особенно когда почувствовала на своей талии кольцо крепких рук, а на затылке — горячее дыхание.

Закрыла глаза и замерла, боясь спугнуть невесомые прикосновения губ в области шеи. Точно крылья бабочек, они мимолётно касались кожи. Так ненавязчиво, что казались иллюзией, шуткой подсознания, проделками бурной фантазии.

— Что ты делаешь?

— Без понятия.

Горячая волна вызвала рой мурашек по телу, и девушка непроизвольно вздрогнула от нахлынувшей дрожи.

Знакомая дрожь — предвестник новых воспоминаний, из-за которых ночью невозможно спать. Однако Алиса хорошо помнила последствия столь бурной реакции — падение с небес на землю всегда выдавалось очень болезненным. Принс делал всё возможное, чтобы грандиозное падение было поистине грандиозным и незабываемым.

Больше не хотелось падать.

Не хотелось боли.

Девушка развернулась в руках Принса и неосознанно затаила дыхание, встречая со светло-зелёными глазами. Они так близко. Эдвард так близко, что запах ванили и табака успешно заменил кислород.

— Тебе лучше уйти.

Лёд в глазах напротив заострился, но Алиса с достоинством пережила этот взгляд.

— И кого ты останешься ждать? Кларка? Или, может, Генри? Неплохой повод отблагодарить за работу.

— Что ты несёшь? — ошарашенно пробормотала девушка и упёрлась ладонями в стальную грудь, но попытка увеличить между телами расстояние оказалась провальной. — Сколько же грязи и пошлости в тебе!

— Оу-у, а Кларк шептал тебе нежности на ушко?

— Тебя это не касается!

— Что же ты рассталась с ангелочком?

— Не твоего ума дела! — очередная попытка вырваться провалилась, и Алиса в раздражении сжала запястье парня, ощущая, как ногти впились в его кожу.

Принс поморщился и опустил взгляд на захват, позволяя наблюдать за едкой ухмылкой:

— Практиковала с Кларком садо мазо?

— Тебе не даёт покоя Дилан? Так знай, что он никогда бы не позволил себе зажимать девушку в грязной подсобке! И он самый замечательный парень, которого я встречала, а ты… — девушка перевела дыхание, чувствуя, как резко изменилась атмосфера в помещении. — Ты и пальца его не стоишь!

Пальцы Эдварда сильнее сомкнулись на тонкой талии, заставляя девушку болезненно поморщиться. Однако боль не продлилась долго — кольцо рук разомкнулось, и больше ничто не удерживало от побега.

Алиса не спешила уходить. По всем законам здравомыслия должна бежать без оглядки, но вместо этого смотрела на парня и ждала. Чего? Она сама не знала. Реакции? Возможно. Ей бы хотелось услышать что-то едкое и столь же болезненное, как секундный захват. Это бы отрезвило. Это бы стало пинком под зад, после которого непременно покинула треклятую подсобку.

Принс опустил голову, отчего каштановые пряди упали на лоб, и девушка возненавидела себя за желание поправить его волосы.

Ещё больше она ненавидела собственные чувства, которые распирали её грудную клетку. Почему-то захотелось кричать после высказанных слов. Громко кричать и надрывно.

Потерять голос — отличное решение, чтобы она не совершила очередную глупость. Например, не призналась Принсу во лжи.

Неожиданно Принс усмехнулся и указательным пальцем поигрался с бантиком на корсете, который девушка старалась завязать максимально аккуратно и ровно.

— Врёшь, Голден.

«Как он узнал?»

Искренне испугалась и с наивностью допустила мысль, что Принс обладает телепатией. Настолько уверенно и хлёстко он бросил «врёшь».

— Ты врёшь, — повторил и поднял взгляд на Алису. — Врёшь!

А потом поцеловал её, с неменьшей уверенностью сминая губы в страстном порыве. На языке вкус моря — то самое море, что он видел в девичьих глазах.

Алиса по инерции упёрлась ладонями в грудь парня и попыталась оттолкнуть, но добилась обратного эффекта — оказалась теснее прижата к жилистому телу.

Эдвард зарылся пальцами в золотых волосах, не ощущая мягких пружинок, по которым успел соскучиться. Соскучиться, чёрт подери!

Сжал волосы на затылке девушки, гневаясь на невозможность нацепить чёртовы кольца на пальцы и чувствовать себя самым счастливым ублюдком на свете.

Свободной рукой сковал скулы девушки, заставляя открыть рот и позволить его языку пробраться до самых гланд. Сопротивлялась. Не хотела? Скорее медленно отходила от шока, но под напором у неё не было шансов пройти реабилитацию самостоятельно.

Язык нагло ворвался во влажный рот в единственном намерении — до онемения вытрахать нежный язык Голден. Настолько жёстко, чтобы она несколько дней не могла разговаривать.

Однако непокорный язычок, напротив, ускользал всякий раз, как его касались. И это был вызов. Это была прямая провокация.