Гроздья гнева

Сторож направил луч фонаря на машину, поднял фонарь выше, осветил брезентовый навес. Мать и отец, не двигаясь, смотрели на яркий луч.

– Ну, так. – Сторож распахнул ворота. Грузовик свернул налево и поехал к широкому шоссе № 101, пересекающему побережье с севера на юг.

– Ты знаешь, куда ехать? – спросил дядя Джон.

– Нет, – ответил Эл. – Еду куда глаза глядят. Осточертело.

– Мне рожать скоро, – с угрозой в голосе сказала Роза Сарона. – Подыщите наконец хорошее место.

В ночном воздухе чувствовалась близость первых заморозков. С фруктовых деревьев вдоль дороги уже начинали опадать листья. Мать сидела на поклаже, прислонившись к боковому борту, отец – лицом к ней.

Мать окликнула Тома:

– Ну, как ты, ничего?

Он ответил приглушенным голосом:

– Немного тесновато. Сады проехали?

– Смотри, осторожнее, – сказала мать. – Как бы не остановили.

Том приподнял край матраца. Где-то рядом в темноте громыхала посуда.

– Опустить недолго, – сказал он. – А кроме того, не хочу, чтобы меня схватили в этой ловушке. – Он прилег, опершись на локоть. – Ух ты! А ведь холодновато стало!

– Тучи собираются, – сказал отец. – Говорят, зима в этом году будет ранняя.

– А что, белки высоко гнездятся, трава рано обсеменилась? – спросил Том. – Каких только примет люди не придумают! А по старым штанам погоду не предсказывают?

– Не знаю, – ответил отец. – Я уж зиму почувствовал. А чтобы говорить наверняка, надо здесь не один год прожить.

– Куда же мы едем? – спросил Том.

– Я не знаю. Эл свернул налево. Похоже, та же самая дорога, по которой мы сюда приехали.

Том сказал:

– Не знаю, что лучше. Если ехать по главному шоссе, полисмены будут чаще попадаться. Увидят меня с таким лицом, живо сцапают. Может, свернуть на проселок?

Мать сказала:

– Постучи ему. Пусть остановится.

Том постучал кулаком по стенке; грузовик остановился у края дороги. Эл вылез и подошел к заднему борту. Руфь и Уинфилд высунули носы из-под одеяла.

– Ну что? – спросил Эл.

Мать сказала:

– Надо посоветоваться. Может, поедем проселками? Том считает, что так будет лучше.

– Из-за моего лица, – добавил Том. – Долго ли опознать? Первый же полисмен задержит.

– Так куда же тогда? Я думал, к северу. Мы едем с юга.

– Так и держи, – сказал Том. – Только проселками.

Эл спросил:

– Может, остановимся, заночуем где-нибудь, а завтра с утра поедем?

Мать быстро проговорила:

– Нет, еще рано. Надо отъехать подальше.

– Ладно. – Эл залез в кабину, и грузовик тронулся с места.

Руфь и Уинфилд снова накрылись одеялом. Мать крикнула:

– Как там Уинфилд – ничего?

– Конечно, ничего, – сказала Руфь. – Он спал.

Мать опять прислонилась к борту.

– Чудно́ как-то, непривычно – будто за тобой охотятся. Я злая стала.

– Все стали злые, – сказал отец. – Все. Видела, как дрались в саду? Меняются люди. В правительственном лагере злых не было.

Эл свернул на проселочную дорогу, и желтые огоньки фар дрогнули, метнувшись по щебню. Фруктовые деревья кончились, пошел хлопчатник. Грузовик проехал полями еще миль двадцать, кружа и петляя по проселкам. Дальше дорога потянулась вдоль заросшей кустарником речки, потом свернула к мосту и по другую сторону снова пошла вдоль берега. И вскоре фары осветили длинный ряд красных товарных вагонов без колес, а у самой дороги – огромный щит с надписью: «Требуются Сборщики Хлопка». Эл замедлил ход. Том смотрел в щель между бортовыми планками. Когда грузовик проехал еще с четверть мили, Том опять постучал в стенку. Эл остановился у края дороги и опять вышел из кабины.

– Ну, что еще?

– Выключи мотор и лезь сюда, – сказал Том.

Эл залез в кабину, отъехал к канаве, выключил мотор и фары. Потом поднялся наверх по заднему борту.

– Готово, – сказал он.

Том перебрался через котелки и сковороды и стал на колени перед матерью.

– Слушайте, – сказал он. – Тут нужны сборщики. Вон там был плакат. Я все думал, как бы так сделать, чтобы и остаться с вами, и никого не подвести. Лицо заживет, тогда беспокоиться нечего, а сейчас опасно. Видите вагоны? В них живут сборщики. Может, и для вас работа найдется. Устроитесь здесь, а жить будете вот в таком вагоне.

– А ты? – спросила мать.

– Видала кустарник на берегу? Там можно спрятаться, никто меня не увидит. А по вечерам будете приносить мне еду. Чуть подальше есть дренажная труба. Я посмотрю, может там спать можно.

Отец сказал:

– Я с удовольствием пойду собирать хлопок. Слава богу, работа знакомая!

– В вагонах, наверно, хорошо, – сказала мать. – Чисто, сухо. А ты думаешь, там, в кустах, можно спрятаться?

– Конечно, можно. Я к ним присматривался, пока ехали. Выберу местечко и отсижусь там, а как только лицо заживет, выйду.

– У тебя шрамы останутся, – сказала мать.

– Подумаешь! У кого их нет?

– Я как-то раз набрал четыреста фунтов, – сказал отец. – Правда, тогда урожай был хороший. Если все пойдем на сбор, вот и деньги будут.

– Вот и мясо будет, – сказал Эл. – Ну, что дальше?

– Лезь обратно, переспим ночь в грузовике, – сказал отец. – А с утра за работу. Я коробочки даже в темноте вижу.

– А как же Том? – спросила мать.