Грозная опричнина

Бесспорный интерес представляет мнение А. Л. Хорошкевич в той его части, где обмен землями между Иваном и Владимиром не соотносится не только с внутриполитической ситуацией в России, но и с обстоятельствами внешнеполитического свойства. Вспомнив о смерти Юрия Васильевича, родного брата Ивана IV, а также земельную мену последнего с князем Старицким, А. Л. Хорошкевич говорит: «События, несомненно, были связаны. К опасениям царя из-за влияния Владимира Андреевича на боярство добавлялся страх перед его возможными претензиями на наследство кн. Юрия и вообще на царский престол. Этот обмен произошел 26 ноября, на третий день после смерти Юрия Васильевича, вероятно, вскоре после похорон, на которых присутствовал и Владимир Андреевич, и сарский и подонский епископ Матвей, и весь освященный собор. Вместо Вышгорода на Протве и ряда Можайских волостей (Олешни, Петровской, Воскресенской) старицкий князь получил далекий от Москвы г. Романов на Волге с уездом, кроме Рыбной слободы и Пошехонья. Видимо, царь руководствовался не только хозяйственными побуждениями: ему было важно лишить Владимира Старицкого земель на запад от Москвы, расположенных по пути следования литовско-польских послов»^{1270}.

На наш взгляд, ларчик открывается проще. Судя по всему, замысел обмена возник у государя не мгновенно. Не стал он неожиданностью и для Владимира Старицкого, которому было известно о намерениях Ивана. Показательна в этом отношении следующая летописная запись: «Сентября в 21 день (1563)… царь и великий князь поехал в объезд к Троице живоначалной в Троецкой монастырь молитися, а от Троицы из Серьгиева монастыря поехал на Можаеск. А в Можайску свешал государь церковь Успения пречистые Богородицы дубовую брусеную о пяти верхах, что против государева двора, а у нее пять пределов, а освящена бысть Октября в 3 день, а свещал ее Ростовский архиепископ Никандр. А из Можайску государь ездил в Старицу, во княже Володимерову отчину Ондреевича дворцовым селам, а князь Володимер Ондреевичь с ним же; а в Верее у князя Володимера Ондреевича государь был и пировал, и по Верейским селом и по Вышегороцким государь ездил. А на Москву государь приехал Ноября в 1 день»^{1271}. О чем говорит эта запись?

Она говорит о том, что Иван IV отправился из Москвы «в объезд» (поездка, выезд с целью осмотра, контроля^{1272}) западных русских городов и сел, расположенных на территории Старицкого удельного княжества. Всякое общественное дело, в особенности государственное, тогда начинали с публичного моления Богу. Вот почему царь заехал «молитися» в Троице-Сергиев монастырь и уже оттуда «поехал на Можаеск». Обнаруживается устоявшийся интерес государя к Можайску. Здесь у царя свой двор^{1273}, здесь по его повелению строится Успенский храм, в освящении которого он принимает непосредственное участие. Сюда государь всей своей семьей приезжает молиться и отдыхать: «Поехал царь и великий князь в Можаеск к Николе Чюдотворцу и въ монастыри помолитися и по селом прохладится, а с ним его царица и дети его церевичи Иван и Федор Ивановичи»^{1274}. Можайск — резиденция, можно сказать, царя Ивана^{1275}. Тут он проводит длительное время, принимает различных иноземных послов, вестников и гонцов^{1276}. Обращает внимание весьма важное военно-стратегическое значение Можайска, ставшего местом сбора и концентрации русских войск перед походом на Литву^{1277}, а в некоторых случаях вследствие сравнительно небольшого расстояния от Берега — и крымских татар^{1278}. Этот город на западных рубежах Руси являлся самым крупным^{1279}, представляя собою мощную деревянную крепость, построенную по новым образцам^{1280}. В Ливонскую войну Можайск приобрел существенное военно-стратегическое значение. Естественно, что аналогичное значение имели также близлежащие уезды, волости и села^{1281}. По всей видимости, Иван совершил «объезд» именно этих земель, чтобы присмотреться к ним и при необходимости договориться с Владимиром Старицким о передаче их в ведомство Дворцового приказа, что в условиях войны было крайне необходимо с точки зрения государственных интересов. Договоренность, надо полагать, состоялась. И старицкий князь, понимая государственную потребность перехода удельных земель, соседствующих с Можайском, в ведение Москвы, не усматривал в этой договоренности давления на себя, а тем более какого-то наказания за недавние свои «неисправления» и «неправды» по отношению к царю. При чтении летописи складывается впечатление, что царь Иван и князь Владимир решали общее дело. Поэтому они вместе объезжали удельные дворцовые волости и села, вместе пировали, демонстрируя взаимное согласие.