Грозная Русь против «смердяковщины»

Начнем, видимо, с Новгорода. Господина Великого. Той самой «русской демократической республики», от которой едва ли не лишаются чувств националисты – сторонники (обойдемся без имен, ибо противно) «европейского пути маленькой уютной России». Дескать, «имперская историография, как царская, так советская и постсоветская, воспринимает феномен Новгородской республики как некую опасную аномалию, тревожный соблазн, крамольное указание на возможность ИНОЙ русской судьбы». И более того, утверждают они, «самое страшное для апологетов Евразийской Империи – русские жили в этом Западе, причем счастливо, свободно и богато, были там ДОМА. Это был РУССКИЙ ЗАПАД. Оказывается, русские могут-таки жить не хуже шведов и немцев, без всякой «достоевщины», плеточного «византизма» и «умом Россию не понять». И жили бы так поныне, повернись по-другому, успей король Казимир пособить отважной Марфе Борецкой.

По правде говоря, комментировать этот поток невежественного сознания трудно, ибо не психиатр. Да и вообще, по чести говоря, ниже достоинства не только моего, но и любого историка. Однако, поскольку у такого рода ораторов есть аудитория, которая далеко не всегда в курсе, какую лапшу ей на доверчивые уши вешают, смысл, сколь ни неприятно, все-таки есть. Собрался сделать это давно, и материала подобрано достаточно, но все как-то руки не доходили и повода не было. А теперь и дошли, и повод налицо. А что коротко, так не обессудьте: что-то все же лучше, чем ничего…

На самом деле единственным истоком т. н. «новгородской демократии» во все века ее существования была постоянная борьба между большими и малыми боярскими группировками, рулившими городскими «концами» – бывшими разноплеменными поселками, слившимися некогда в Новгород, и кланами внутри группировок. Нуждаясь в поддержке, каждая группировка и каждый клан прикармливали «своих» уличан (фактически клиентов), используя их в борьбе за власть. В связи с чем знаменитые торжества демократии, «веча», где кто прав, а кто неправ, решалось горлом, как правило, завершались дикими «битвами на мосту», по итогам которых и определялось, кто в конце концов и кем избран.

К середине XIV века, однако, такая система изжила себя. Коврижек уже не хватало на раздачу, «граждане новгородчи» обижались, «вятшим людям» драться стало себе дороже – и в 1354-м была проведена реформа. Если раньше посадник («президент») избирался всем городом на срок сколько вече угодно, без ограничения каденций, то отныне городом рулил «комитет» из пяти (по числу «концов») пожизненных посадников, избиравших главного («степенного») из самих себя, ни с кем не советуясь. А вече (уже не все «гражане», а только «вятшие люди») этот выбор только утверждало.

Склок стало меньше, но и возможности крутить «рядовым избирателям» мозги очень поубавилось. Если раньше, борясь за посадничество, претендент мог убеждать простой народ в том, что его беды проистекают от того, что государством руководит его соперник, и агитировать в свою пользу, то теперь ответственность за все несли бояре. Все остальные скатились на дно: «золотые пояса» могли делать с чернью в полном смысле слова все что угодно. Вплоть до без всякого суда и следствия «вынуть очи» рядовому новгородцу, как бы полноправен он ни был. Именно такая беда случилась в 1418-м с неким Степанкой, пытавшимся судиться с обидевшим его боярином, следствием чего стало громадное восстание городских низов против «обидчиков».

Встал весь Новгород, без разделения на «концы» и «улицы», чего до тех пор не бывало, и справиться с мятежом боярские дружины смогли только при участии Церкви, а следствием бунта стало привлечение к власти, кроме «золотых поясов», уже власть имевших, еще и «серебряных». То есть бояр рангом пониже и неродовитого купечества, ранее исподволь подкручивавших гнев населения. Посадников (естественно, пожизненных) стало уже не пять, а 18 (затем 24, а потом и 36), «степенного» начали избирать не на год, а на полгода – и в конце концов каждая боярская семья вошла в число «правящих», а простецов вообще вычеркнули из политической жизни, благо военные задачи успешно решались панцирными боярскими дружинами. Если же кто-то пытался напоминать о своих никем не отмененных правах, с такими, определив по доносам, быстро и очень по-свойски расправлялись боярские клиенты, проживающие в соответствующих «концах». В связи с чем и бунтов уже не случалось.