Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс

Я узнал его. Это был Вадик из пресс-службы Миннаца. Министерства по делам национальностей. В начале войны они рулили прессой в Чечне. Так вот, Вадик (а может, его Игорем звали?)… Это случилось в начале января, когда мы приехали на побывку в Моздок. В Грозном, откуда мы прибыли, все было в самом разгаре. Уже разбили два батальона Майкопской бригады, уже привезли огнеметы для окончательного и решительного штурма дудаевского дворца. А нам выпало слегка отдохнуть. Главное, надо было суметь грамотно отступить в тыл. И вот тут на Больничный комплекс, в ставку Рохлина, где мы базировались, приехала фура. За беженцами. Вот это оказия! Кука с Вадиком (береги личный состав!) я посадил в кабину. Сам по наклонным доскам, словно по корабельному трапу, забежал в крытый кузов, метнулся поближе к кабине – следом шла лавина с баулами и чемоданами. И вдруг я упал! Поскользнулся! Лицом в днище. Прям в человечье дерьмо. Сверху уже были люди. Они укладывались по горизонтали, не обращая на меня никакого внимания. В один слой, во второй, в третий. Я был сжат, словно поршнем. Шесть часов до станицы Знаменской. Шесть часов башкой в говне! Только там, в той станице, люди из кузова схлынули. Я распахнул кабину, выгнал Кука (к черту нежности) и, несмотря на протесты водителя (в связи с запахом), до Моздока ехал уже в комфорте. И наконец – гостиница! Пускай барачного типа, но зато койки есть. И простыни! И тут этот Вадик (или Игорь). Из Миннаца. Как из под земли:

– Ребят, надо арабов снять. Пленных. То есть убитых. Ну, в общем, надо. Для Родины. Кого здесь ни просил, все отказываются.

– Ну хорошо, ладно, снимем, – после дерьма у меня голова почти не соображала. – А где они?

– В Грозном.

– Где?! – как нашатыря нюхнуть дали!

– В Грозном…

– Да ты…!!!

– Я знаю, ребята… Все отказываются…

– Ладно, давай, где твои арабы.

– !!! Земля круглая, я тебе еще пригожусь! Вот увидишь, еще встретимся!

Журналистов согнали в буденновский клуб. Вернее, не согнали, а пообещали, что к больнице, где Басаев держит заложников, пустят только тех, кто будет паинькой и согласится забазироваться в их клубе. Вот все и попались. В капкан. Правда, выяснилось это дело лишь утром. Когда мы приехали, была уже ночь. Спали везде. На полу, на столах… Особенно меня поразил кинозал: репортеры сопели в зрительских креслах! Бабы, мужики… Каски набросаны, бронежилеты… Вот он, последний сеанс.

Западные журналисты… Сначала мы к ним приглядывались – в Таджикистане, Приднестровье, в Абхазии. Я приглядывался. Смотрел, как они работают. 92‑й год, все только начиналось. Возможности у этих ребят, конечно, были другие. Это нам в компании выделяли на гостиницу, на аренду машины гроши. Это мы выжимали свои связи, как кота Ваську в анекдоте про алкоголика. Изворачивались, чтоб быть на уровне. У них, несмотря на языковой барьер, на плохое знакомство с нашими законами, обычаями, нравами, путь к цели всегда был комфортнее и короче. «Импортники» просто толкали впереди себя тележку с долларами – и перед ними открывались все двери. Как по мановению волшебной палочки. И в России, и во всем СНГ. Машину арендовать? Сколько? Сколько?! Да хоть грузовик! Гида-проводника нанять местного, который поможет со всеми договориться? О! Йес, йес! Даже ингуши и дагестанцы начинали разговаривать на английском, узнав о таких гонорарах. А начальники среднего звена? С которыми вроде уже мы о помощи договорились – забесплатно, по дружбе. Возьмут в колонну, дадут снять! Эвакуацию беженцев, доставку гуманитарного груза. Но! Завидев подходящую импортную съемочную группу, они вдруг смущенно улыбались и… Отказывали! Нам отказывали! А им улыбались уже веселей. Глядь, уже Би‑би‑си в колонне едет. Вместо нас. И в первую кампанию, и во вторую ползли слухи, что мзду брали и в военных пресс-центрах. Не знаю. За руку никто никого не ловил.

Правда, в отваге иностранцам не откажешь. Если уж они приехали куда – будут идти до конца. До самого важного кадра. И плевать им на все опасности. И гибнут они, по статистике, чаще наших. Ладно. Что у нас еще впереди?

Пресслужбист Вадик (Игорь?) завел нас в свою штабную комнату, подмигнул и открыл холодильник. Водка, колбаса, минералка. Как перед днем рождения или свадьбой.

– Берите, это все вам. И еще телефон. Правительственный.

Я подумал: кому бы мне позвонить? Знакомых в правительстве не было. Ни в Белом доме, ни за кремлевской стеной. Премьеру Черномырдину? «Виктор Степанович! Все. Доехали нормально!» – «Аааа, это ты, Сладков!» – «Да, Виктор Степанович! Ждем, когда вы этого Басаева укокошите! Ну все, до свидания. Да, до встречи в Москве!» Взять и позвонить? Через сколько меня с работы за это выгонят? Через час? Или через минуту? О господи! Мысли-то какие у меня дурные в голове!

Кук пришел.

– Сортир у них тут, как в казарме… Хоть бы помыли, иностранцы кругом!

Он сел прямо на пол. Привалился спиной к обоям. Рыкнул. И засопел.

«Пусти, сука! Ребята, ломай дверь! Фак ю! Донерветтер! Шит! Ну, скотина!» Я в фойе. Руки в карманах. Вынуть их нету сил. «Похмелье, дружок». Я наблюдаю.