Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

Бухту разобрали двадцать пять арендаторов: нефтепромышленники, министры, сановники, члены царской фамилии, крупные богачи. Они избрали «исполнительный комитет», который должен был ведать работами в бухте, объявили международный конкурс на составление проекта засыпки. И после этого в течение семи лет между арендаторами шла скрытая борьба за нефтяные участки, но фактически никакой работы по засыпке бухты не производилось. К сроку первого взноса началась бойкая перепродажа и скупка участков: они переходили из рук в руки, снова возвращались к прежним владельцам, пока наиболее богатые из них не поглотили «мелочь» и осталось всего-навсего десять арендаторов, хозяев бухты, в числе их автор проекта засыпки немец-инженер Людвиг Гюнтер и нынешний главный геолог Азнефти - Балабек Ахундов.

К началу первой мировой войны арендаторы «начерно» успели засыпать только половину бухты. А затем мощные буксиры земляных работ общества «Сормово» были мобилизованы на нужды войны и уведены в Балтийское море. «Сормово» на этот акт правительства ответило забастовкой и прекратило всякие работы в бухте. Тогда царское правительство конфисковало весь землечерпательный флот и передало его нефтепромышленникам. Но буксиров все-таки не было, и флот вынужден был стать на прикол.

Работы по засыпке стали свертываться, в годы войны и совсем прекратились. История Биби-Эйбатской бухты была забыта.

Остались только эти топкие болота, остался создатель их, человек с трагической судьбой, - инженер Павел Николаевич Богомолов.

У небольшой шаткой пристани, служившей когда-то причалом для барж и землесосов землечерпательного флота, тартальщик Зейнал отвязал рыбачью лодку, вскочил в нее и под сильными ударами весел ушел в море.

- Может быть, он фокусник? - Шофер усмехнулся, снимая с ноги ботинок, в котором хлюпала грязь.

- Нет, Тигран, он знает что-то такое, о чем мы даже не можем предположить. - С любопытством наблюдая за удаляющимся огоньком на корме лодки, Киров прошелся по берегу, потом остановился, стал набивать трубку табаком.

Лодка все дальше и дальше удалялась от берега. Скрипели уключины, слышался плеск воды, тихий огонек едва мерцал на корме…

Внезапно в лодке вспыхнуло пламя. Зейнал был подобен волшебнику из сказки. Он подкидывал в руке огненный клубок, - это, видимо, была пакля - и, обжигаясь, на лету отрывая от него куски, закидывал их далеко от лодки. И куда бы горящая пакля ни падала, там поверхность воды загоралась голубым, красным, зеленым огнем, в воздух взвивались огненные фонтаны. Огненные змеи, подобные молнии, проносились над водой, поджигая все новые газовые фонтаны…

Раскидав огненный клубок, тартальщик взялся за весла. Потом он достал новый кусок пакли, поджег его над фонарем и снова стал сеять огни в бухте.

Босой на одну ногу, размахивая мокрым ботинком, Тигран с радостным криком бегал по берегу. Сергей Миронович, очарованный зрелищем, стоял у самой воды, раскуривая трубку.

- Об этом действительно нельзя рассказать. Это надо видеть своими глазами.

- Вы правы, - сказал Алекпер-заде. - Кто мог подумать!..

- Эй, эй, Зейнал! - кричал Тигран.

Окруженный со всех сторон огнем, тартальщик стоял в лодке, махал папахой и что-то кричал в ответ.

И в это время тревожно заревела сирена на Баилове, через мгновение ее подхватил десяток других сирен, и воздух наполнился сплошным воем, как при пожарах нефтепромыслов.

- Пожар! - кричал Тигран. - Горит Каспийское море!

Киров счастливо улыбался; лицо его было озарено пламенем.

Зейнал испугался рева сирен. Он потушил фонарь, сел на весла, стал грести к берегу. В тех местах, где огонь загораживал дорогу лодке, он бил веслом по воде, топил огонь, и огонь, казалось уже потухший, снова загорался на поверхности воды, так сильно насыщенной нефтяными газами.

Шофер обулся, побежал встречать Зейнала.

На Баиловской дороге уже гремели пожарные телеги и машины; по болоту со всех сторон с руганью, криками неслись сотни людей - здесь каждый был приучен с детства нестись стремглав на огонь: страшны пожары на промыслах - их месяцами не потушить. Кирову даже весело стало при мысли, что вот сюда, на берег, сбегутся «зубаловцы», которые еще час назад говорили на собрании об истощении нефтяных пластов в районе Биби-Эйбата, и, глядя на огни в бухте, на эти бесчисленные газовые фонтаны, убедятся, что тут же, рядом с безжизненными промыслами «старой площади», имеется новый нефтеносный участок…

Здороваясь на ходу с директорами фабрик, управляющими промыслами, секретарями партийных ячеек и райкомов партии, дожидавшимися его в коридоре и в приемной Центрального Комитета, Киров вошел в кабинет, бросил портфель на стол и, не раздеваясь, взял трубку телефона. Он позвонил в Азнефть. Но Серебровского не было, он еще не вернулся с дальних разведок, куда уехал дня три тому назад. Тогда Киров позвонил главному геологу Ахундову. Но того тоже не оказалось на месте. Киров позвонил ему домой. Ахундова и дома не было. Нашел он его после долгих поисков на квартире у одного из сотрудников треста.