Грозовой фронт

Невозможно поверить, что она больше не увидит строгого дядиного лица: сведённых густых бровей и чёрной бороды, не услышит сумрачное «Джейна» с непременным качанием головы и не попросит прощения – за свой побег и, главное, за своё недоверие. Дядя оказался куда благородней и справедливей того образа, что она создавала в голове, и за это было особенно больно.

Вид далёких домов напомнил о Шинтаре, о матери и отце, родном доме, и Джейна не смогла удержаться. Как будто то, что она так старательно запирала на замок, о чём не давала себе думать – эта давно затаённая в сердце боль снова вырвалась на свободу. Мама… Отец. И теперь дядя. Все мертвы. Это слово казалось грузом, тянущим за собой на дно. Во тьму. Внутри холодело. Вновь и вновь Джейна пыталась сдержаться, но воспоминания – будто короткие видения – вспыхивали перед глазами, и слёзы продолжали жечь глаза и кровавую ссадину на скуле.

Может, это ещё и её магия так выворачивает душу, особенно остро сейчас, когда она ждёт ребёнка. Снова перед глазами лицо матери, ласковый взгляд, её руки и тающий на глазах образ… Руины убежища. Искренняя молитва отца воскресным вечером. Подсвеченная огнями гостиная забытого дома, мерный шум прибоя за окном. И мёртвый отец, утонувший у берега. А теперь и дядя, и ивварцы – хладнокровные убийцы.

– Я… соболезную тебе, Джейни. – Неожиданно тёплые ладони Дорана опустились на плечи, и только тогда Джейна ощутила свою окаменелую спину, каждую мышцу, сжатую до глухой боли. Должно быть, она шла с этим всю дорогу. – Имейр был человеком удивительной твёрдости и силы, – добавил Серый, помолчав, и уважение в его голосе смешалось с неподдельной скорбью. – Он много значил для всех нас.

– Просто… до сих пор не могу поверить.

Джейна старательно отворачивалась в сторону, но не делала ни одного всхлипа, хотя тело содрогнулось в беззвучных рыданиях. Но она молча пережидала собственную истерику, стиснув себя за локти и впившись короткими ногтями в кожу под рубахой.

От рук Служителя шло тепло, которого она так давно не ощущала – с тех пор, как ушёл Алекс. Будто на миг сквозь пелену облаков проглянуло солнце и огладило лучами. А может, его касания, как настоящего Серого, и впрямь смогли прекратить видения – даже дышать стало легче.

Доран чуть приподнял ладони над её плечами – так, чтобы она продолжала чувствовать тепло, – и невесомо огладил её руки. Он беззвучно вздохнул… или ей показалось, но истерика отступила, и даже комок в горле будто исчез.

– Доран, а ты… что бы сказал Покровитель о тех, кто убивает своих единоверцев? – заговорила она.

Доран чуть стиснул пальцы, словно её вопросы делали больно, а потом медленно поднял свои руки и отступил на шаг за спиной.

– Они пришли с именем Покровителя, но его ли волей? – начал он, словно говорил сам с собой. Джейна резко обернулась, чтобы видеть его глаза. Он посмотрел на неё и продолжил: – Они убивают живых людей. Убивают во имя борьбы с магами. – Он сделал упор на последнем слове, и от черноты его зрачков Джейну пробил холодный пот.

– Но я тоже маг, а ты – один из них, – перебила она. – Так почему ты мне помогаешь?

Доран спокойно встретил её взгляд. «Почему не сдал сразу другим Серым. Почему не выдал правду и не выполнил свой долг перед Покровителем, в которого веришь».

– Я не один из них, потому что я не убиваю, – твёрдо сказал Доран. – Да, я служу Покровителю. И да, мой долг защитить мир от таких, как ты.

Он надолго замолчал, с горькой усмешкой и толикой любопытства изучая Джейну, но, прежде чем она успела ответить, продолжил:

– Вот только ты спасаешь жизни, а не отнимаешь их. Так кто на самом деле служит Покровителю?

Вспомнилась недавняя их ссора на склоне. Почему ей всегда хочется уколоть Дорана? Задеть? Неужели та правда про Серых Служителей до того жжёт обидой сердце – за вековой обман, за свою собственную наивную веру и за преследования магов, – что она хочет и ему раскрыть глаза?

– Мой отец верил так искренне, что и меня заразил. И я так долго ни в чём не сомневалась. – Джейна помрачнела и продолжила уже решительней: – Теперь всё изменилось, Доран. И я хочу спасти жизни не ради Покровителя, а потому что иначе не могу. Потому что моя вера больше не принадлежит богу, а принадлежит тому, что даёт мне силы жить, – любви.

– Любви… – повторил ей в тон Доран и вдруг чуть наклонился вперёд. Его лицо оказалось так близко, что дыхание согрело и без того запылавшие щёки Джейны. С такого расстояния отчётливо виделись светлые волоски бровей и короткой бороды, следы усталости и потерь. Не к месту подумалось, что он на самом-то деле моложе Алекса. – А с чего ты решила, что Покровителю нужна чья-то ненависть, Джейни?

Теперь в его внимательном взгляде что-то начало смущать. И это личное «Джейни». И то, как смотрел на неё тогда на свадьбе, держа за запястье и рисуя знаки Покровителя на руках.

Джейна медленно отвела глаза, и Доран тоже молчал, хотя, кажется, прочитал её мысли. Она убрала за ухо выбившуюся прядь волос и коснулась пальцами висков, словно повторяя привычку Алекса.