Грозовой перевал

– И он будет богат, и я, разумеется, стану первой дамой в округе. И смогу гордиться, что у меня такой муж.

– Еще хуже! А теперь скажите, как вы его любите?

– Как все любят… Ты глупа, Нелли.

– Ничуть… Отвечайте.

– Я люблю землю под его ногами, и воздух над его головой, и все, к чему он прикасается, и каждое слово, которое он говорит. Я люблю каждый его взгляд, и каждое движение, и его всего целиком! Вот!

– А почему?

– Нет, ты обращаешь это в шутку! Очень нехорошо с твоей стороны! Для меня это не шутка! – сказала молодая госпожа, насупившись, и отвернулась к огню.

– Я вовсе не шучу, мисс Кэтрин, – ответила я. – Вы любите мистера Эдгара, потому что он красив, и молод, и весел, и богат, и любит вас. Последнее, однако, не в счет: вы, возможно, полюбили бы его и без этого; и вы не полюбили б его и при этом, не обладай он четырьмя первыми привлекательными качествами.

– Не полюбила б, конечно! Я его только пожалела бы… а может быть, и возненавидела бы, если б он был уродлив и груб.

– Но есть и другие красивые, богатые молодые люди на свете – может быть, даже богаче его и красивей. Что помешало бы вам полюбить их?

– Если и есть, они мне не встречались: я не видела другого такого, как Эдгар.

– Может, со временем встретите. А мистер Линтон не всегда будет молод и красив – и, возможно, не всегда богат.

– Сейчас это все у него есть, а для меня важен только нынешний день. Ты ничего не придумаешь умней?

– Хорошо, тогда все в порядке: если для вас важен только нынешний день, выходите за мистера Линтона.

– Мне на это не нужно твоего разрешения – я все равно за него выйду. И все-таки ты не сказала мне, правильно ли я поступаю.

– Правильно, если правильно выходить замуж только на один день. А теперь послушаем, о чем же вы печалитесь. Брат ваш будет рад, старые леди и джентльмен, я думаю, не станут противиться; из беспорядочного, неуютного дома вы переходите в хорошую, почтенную семью; и вы любите Эдгара, и Эдгар любит вас. Все как будто просто и легко: где же препятствие?

– Здесь оно и есть! – ответила Кэтрин, ударив себя одной рукой по лбу, другою в грудь. – Или где она еще живет, душа… Душой и сердцем я чувствую, что не права!

– Удивительно! Что-то мне тут невдомек.

– Это и есть моя тайна. Если ты не будешь меня дразнить, я тебе все объясню. Я не могу передать тебе этого ясно, но постараюсь, чтобы ты поняла, что я чувствую.

Она снова подсела ко мне; ее лицо стало печальней и строже, стиснутые руки дрожали.

– Нелли, тебе никогда не снятся странные сны? – сказала она вдруг после минутного раздумья.

– Да, снятся иногда, – ответила я.

– И мне тоже. Мне снились в жизни сны, которые потом оставались со мной навсегда и меняли мой образ мыслей: они входили в меня постепенно, проникая насквозь, как смешивается вода с вином, и меняли цвет моих мыслей. Один был такой: я сейчас расскажу, но, смотри, не улыбнись ни разу, пока я не доскажу до конца.

– Ох, не нужно, мисс Кэтрин! – перебила я. – Мало нам горестей, так не хватало еще вызывать духов и смущать себя видениями. Бросьте! Развеселитесь, будьте самой собой! Посмотрите на маленького Гэртона! Ему ничего страшного не снится. Как сладко он улыбается во сне!

– Да, и как сладко богохульствует его отец, сидя один взаперти! Ты, верно, его помнишь круглолицым крошкой, совсем другим – почти таким же маленьким и невинным, как этот. Все-таки, Нелли, я заставлю тебя слушать: сон совсем коротенький. И сегодня ты меня уже не развеселишь!

– Не стану я слушать! Не стану! – заговорила я поспешно.

В ту пору я верила в сны – да, впрочем, верю и теперь; а в Кэтрин, во всем ее облике, было что-то необычайно мрачное, и я боялась чего-то, что могло мне показаться предвещанием, боялась предугадать страшную катастрофу. Кэтрин обиделась, но продолжать не стала. Делая вид, что говорит совсем о другом, она опять начала:

– Если бы я попала в рай, Нелли, я была бы бесконечно несчастна.

– Потому что вы недостойны рая, – ответила я. – Все грешники были бы в раю несчастны.

– Нет, не потому. Мне однажды снилось, что я в раю.

– Говорю вам, я не желаю слушать ваших снов, мисс Кэтрин! Я иду спать, – перебила я вновь.

Она рассмеялась и вновь усадила меня: я было поднялась уже со стула.

– Тут ничего такого нет, – воскликнула она. – Я только хотела сказать тебе, что рай, казалось, не был моим домом; и у меня разрывалось сердце – так мне хотелось заплакать. Я попросилась обратно на землю; и ангелы рассердились и сбросили меня прямо в заросли вереска на Грозовом Перевале; и там я проснулась, рыдая от радости. Это тебе объяснит мою тайну, да и все остальное. Для меня не дело выходить за Эдгара Линтона, как не дело для меня блаженствовать в раю; и если бы этот злой человек так не принизил Хитклифа, я бы и не помышляла о подобном браке. А теперь выйти за Хитклифа значило бы опуститься до него. Он никогда и не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше я, чем я сама. Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя – одно; а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня.