Грозовые Птицы

Я улыбаюсь, пожимаю плечами, и продолжаю своё дело.

Это длилось удивительно долго. Может, целых полчаса. Мой разум был рассеян по большой площади; каждое мгновение я принимал множество решений и ощущал их последствия на своих шкурах.

Совсем без жертв обойтись не удалось. И каждая смерть — меняет меня. Это по-настоящему больно и страшно. Но сил хватает, чтобы продолжать.

Наконец, я упал на колени, с трудом глотая воздух. Рядом со мной опустилась Алина. Она обняла меня за плечи.

— Серёжа… что происходит? — прошептала она.

— Я… отбил атаку, — ответил я, вспоминая ногти на руках Даниила и расцарапанные стены пещеры.

— Но… как? — она непонимающе захлопала глазами.

— Глупо, — вздохнул разведчик, — очень глупо.

Он стоял над нами, с тоской глядя вглубь пещеры.

— Кто ты, Даниил? — спросил я, глядя ему в глаза.

Глава 30

— Мир казался застывшим. В течение жизни ничего не менялось: ты рождался, осознавал себя в общине, учился добывать еду и другим премудростям выживания. Если повезёт — переживал детство… заводил себе подругу, или нескольких. На сезон — или до конца жизни. У каждого это было по-своему, мы ещё не доросли до правил единой морали, — Даниил сидел на большом камне, недалеко от входа в пещеру. Я и Алина расположились на камнях поменьше, специально подтащив их ближе. Он опустил ладони, опёрся локтями о колени и говорил, свесив голову. Его слова падали вниз, как булыжники, отдаваясь глухим эхом под сводом пещеры, — казалось, вечность прошла. Как это всё умещается у меня в голове? Я должен был начать забывать… потерять корни… то, с чего это всё началось, должно было быть стёрто. Но нет. Я всё помню. Каждую деталь — до сих пор, будто это было вчера, — он вздохнул и потёр переносицу, бросил на нас быстрый взгляд из подлобья, — жизнь тогда очень простой была. И смерть всегда была рядом, это понимаешь сразу. Мы не считали себя чем-то особенным. Чем-то лучше или выше окружающих нас существ. Мы знали, что у волков — свои семьи. Такие же сложные отношения в стае. Мы знали, что рыси тоже радуются жизни, боятся за своих котят и стараются выжить. Мы были частью всего этого. Просто ещё одно племя, ещё одна ветвь жизни. В мире, где мало что от тебя зависит. Когда кругом есть силы, которые ты не понимаешь, и которыми не можешь управлять… можете себе такое представить?

— С большим трудом, — честно признался я.

Даниил снова посмотрел на меня. Будто старался пробуравить насквозь, чтобы добраться до сути.

— У зверей не принято убивать друг друга, — продолжал тот, кого я считал разведчиком, — и у нас было так же. Нас вообще было мало поначалу. Пятнадцать человек в общие было много. Мы жили в пещерах или землянках, кочуя от угодья к угодью. У нас почти постоянно было холодно, мы питались в основном мясом и кореньями. Казалось, что так было всегда, хотя старшие детворе рассказывали сказки про благословенное время, когда мы жили в лесу, где никогда не было снега, а для того, чтобы добыть еду, нужно было всего лишь протянуть руку. Но потом от жадности кто-то украл еду, которая была предназначена духам, и духи прогневались…

— В смысле, боги? — рискнул вставить я.

— Тогда богов ещё не изобрели, — усмехнулся тот, кто звал себя Даниилом, — были только духи. Предки, которые умирали. Разум не мог смириться с тем, что целый мир, который жил в человеке, вдруг мог пропасть полностью. Так появились духи.

— Ясно, — кивнул я.

— Духи жили среди нас. Когда умерла бабушка, мы похоронили её в дальней пещере, укрыв толстым слоем веток и земли. Но я продолжал с ней разговаривать. И она мне отвечала. Это было нормально, все так делали, — продолжал Даниил, — общин было мало… иногда мы спорили за угодья. Иногда объединялись, чтобы давать отпор другим созданиям. Волкам или существам, которые были похожи на людей, но людьми не были. Мне сложно объяснить, слов таких нет.

— Неандертальцам, вероятно, — предположил я, — кроме нашего вида, существовало ещё два других вида людей.

— Да, — Даниил кивнул, — вероятно, ты прав. Скорее всего, так и было. Ты же понимаешь, что я вынужден был следить за историей родного мира только по косвенным следам. По меняющемуся языку, по привычкам и обычаям, с которыми перерождённые приходили в этот мир…

— Понимаю, — согласился я, — непростая задача. Одни языки чего стоят… ты действительно выучил их все?

— Когда у тебя много тысяч лет времени, это не кажется такой уж сложной задачей, — усмехнулся Даниил.

— Как ты попал сюда? — решился спросить я.

— Я как раз и пытаюсь объяснить, — ответил Даниил с лёгким раздражением, но затем продолжил обычным, спокойным тоном: — люди друг друга не убивали. Совсем. Это казалось чем-то невозможным. Даже если с другой общиной были разногласия — никто бы не стал убивать ради чего бы то ни было. С этими… как ты сказал? Неандертальцами? Да, с ними всякое бывало, но даже если кто-то из них погибал, мы потом уходили далеко, и приносили дары духу погибшего и какой-то выкуп его общине, чтобы дальше жить спокойно.

— Ты кого-то убил! — догадалась Алина.