Грозовые Птицы

— Ничего, привыкнешь. Каждый раз, когда мне приносили жертву, грань между мирами истончалась. Обычно это происходило во сне, но однажды я специально не спал неделю, чтобы выгадать время. И увидел, как именно это происходит. Увидел окно и обряд. Людей, которые собирались на той стороне. Я рванулся и проник туда. Только вот незадача: в нашем мире у меня нет тела. Я метался бесплотным духом. Мне пришлось угождать тем, кто делал мне жертвы — чтобы их было всё больше и больше. Я был близок к успеху, — он грустно вздохнул, — мне почти удалось попасть домой во плоти… тогда сжигали сотню быков за раз — это пробивало огромную брешь…

— Тот дух. Шаман, — догадался я, — он как-то вмешался?

— А ты небезнадёжен, — Даниил глянул на меня с вновь проснувшимся интересом, — да, он вмешался. Этот мир, — он повёл ладонью, будто демонстрируя окружающее там, за стенами пещеры, — словно ожил. Животные начали умирать по-настоящему. Природа заработала так, как ей положено работать. Он стал почти нормальным. Во всём — за исключением людей. Точнее, одного человека. Меня. На тот момент я был всё ещё один.

— Люди устраивали гекатомбы, но ещё не было погибших в бою? — удивился я, — как-то странно. Не сходится.

— Это началось после того, как мне впервые принесли в жертву человека. Я перестал быть духом. Я стал идеей. Смыслом и содержанием войны, — продолжал Даниил, — правда, тогда я и сам не сразу понял, что происходит. Первая жертва была лишена памяти. Она говорила на языке, который был мне незнаком — слишком много времени прошло. Мне пришлось его выучить. И это обогатило меня. Появилось много новых понятий и явлений…

— Это была девушка? — зачем-то спросил я.

— Да, — равнодушно кивнул Даниил, — я ведь сказал, что она.

— И она всё ещё… здесь? Ты общаешься с ней?

— Нет, — он отрицательно помотал головой, как мне показалось, с некоторой досадой, — с ней сложно общаться. Если, конечно, ты не готов пожертвовать собственным разумом… ты ведь уже знаешь, чем заканчивается здешнее существование для большинства, верно?

Я промолчал. Ответ был очевиден.

— Единственное, что удерживает меня на плаву, это надежда. За тысячи лет она только окрепла, — продолжил Даниил.

— Что было потом? Тех, кого я встретил здесь, не приносили в жертву. Они погибли в бою.

— Верно, верно, — ухмыльнулся Даниил, — ко мне попадали только те, кого сознательно приносили мне в жертву, до того момента, как какому-то умнику пришло в голову провести обряд, после которого все убитые на поле боя посвящались мне.

Я снова взял паузу, чтобы обдумать услышанное.

— Хочу про разделение спросить. Как ты это сделал? Что погибшие попадают на разные стороны?

— Да никак, — Даниил улыбнулся и пожал плечами, — это что-то из того, прошлого мира. Это на Земле люди разделены. Я сам не понимаю до конца — по какому признаку. Но тут между собой они не уживаются. Разделение началось само собой после того, как я навёл какой-никакой порядок. Мне оставалось только взять это процесс под контроль.

— У тебя должно было быть очень много шансов попасть к нам, — заметил я, — число погибших во время войн только росло всё это время… этого не хватило, чтобы пробить материальный барьер?

— Не в этом дело, — он грустно вздохнул, — после того, как ожили здешние звери, барьер перестал открываться. Совсем. И так было до недавнего времени. Одной во всех отношениях прекрасной ночью я проснулся от хлопанья тысяч, а, может, даже миллиона крыльев. И я видел, что открывается барьер. Я видел это дерево, — он кивнул в сторону выхода из пещеры, — и понял, что это его вырастил тот шаман. Это оно дало жизнь этому миру. И оно же закрыло мне дорогу. Мне хватило времени, чтобы протиснуться наружу, но тут барьер захлопнулся, отсекая часть моего духа. Тот я, который остался снаружи, он продолжал видеть. Оно начал строить то, что должно было нейтрализовать влияние дерева. Прямо над его корнем.

— Замок… — догадался я.

— Верно. Замок, который в нашем мире стоит в Горах Недоступности, — ответил Даниил.

— Получается, дракон, о котором ты говорил — это часть тебя?

— И это тоже верно.

— Всё равно не понимаю! Если ты пробивал себе путь таким образом — для чего всё это? — я обвёл жестом пещеру, — к чему эти жертвоприношения? Руны? Изнанка древних обрядов?

— После того прорыва дух, запечатавший этот мир, не успокоился… — вздохнул Даниил, — я бы смог вырваться ещё тогда, если бы он не вмешался. Он поднял птиц и миллионами крыльев устроил бурю, которая обратила в руины то, что я успел построить… он закрыл вход. Эту стену могла пробить только ещё большая жертва, чем та, которую принесли мне.

— Подожди, — вмешался я, — почему жертва тебе? Это были просто случайные птицы. Да, их было очень много — но никто ведь…

— Миллионы жизней ради испытания оружия? — улыбнулся Даниил, — конечно, это была осознанная жертва мне. И она едва не привела меня на свободу, домой.

Мы с Алиной переглянулись. В какой-то момент мне показалось, что она хочет сделать какой-то знак, привлечь моё внимание. Но Даниил проследил направление моего взгляда, и Алина замерла.