ГРУ на острие Победы. Военная разведка СССР 1938-1945

Американский историк утверждает: «Стратегическая операция “Марс” была родной сестрой операции “Уран” (стратегического контрнаступления советских войск под Сталинградом). Эти операции-близнецы задумывались как попытка советского верховного командования вернуть стратегическую инициативу и открыть путь Красной армии к полной победе»[227].

Приблизительно такой замысел у Сталина действительно был. Но Верховный главнокомандующий хотел не «вернуть стратегическую инициативу», которой в 1941 году и в начале 1942 года у советского верховного командования не было, а захватить такую инициативу. Однако это относилось к периоду после разгрома немецко-фашистских войск под Москвой. Проведенные по указанию Сталина в первой половине 1942 года операции не принесли успеха Красной армии. Наоборот — под Харьковом, в Крыму, в районе Ростова-на-Дону германские войска одержали новые победы. Стратегия «обороняться и наступать» не принесла успеха Красной армии.

В период подготовки контрнаступления в районе Сталинграда в Ставке ВГК и в Генеральном штабе были другие замыслы. Главными среди них, без сомнения, были стратегические контрнаступательные операции «Уран» и «Марс». Какая из них была главной? Несомненно, «Уран». Операция «Марс» носила отвлекающей характер и проводилась с целью дезинформации высшего германского командования и сковывания его сил на Восточном фронте. Детально в замысел «Марса», как можно судить по имеющимся сведениям, были посвящены только Верховный главнокомандующий И. В. Сталин, его заместитель Г. К. Жуков, начальник Генерального штаба А. М. Василевский и начальник оперативного управления Генерального штаба С. М. Штеменко.

Советская контрразведка в подготовке этой операции также сыграла значительную роль. По оценке кандидата военных наук В. А. Гусаченко, контрразведчики достигли главного: противник не догадывался о замыслах советского командования на центральном и южном направлениях советско-германского фронта. Германская разведка была убеждена, что подготовка противника к наступлению на юге ведется не так интенсивно, чтобы полагать, что крупная операция на юге в ближайшем будущем начнется одновременно с ожидаемым наступлением против группы армий «Центр». Немецкое командование в начале ноября 1942 года все больше склонялось к мысли, что основной удар советские войска нанесут в текущем году на участке армий «Центр»[228].

Жуков тоже приложил немало усилий, чтобы ввести противника в заблуждение относительно направления главного удара советских войск в ходе зимней кампании 1942 года. По его указанию в войсках Калининского и Брянского фронтов проводились различные мероприятия, которые свидетельствовали о том, что советское командование готовит главное контрнаступление на этом участке фронта. В конечном итоге германская военная разведка была введена в заблуждение.

Обобщенные данные о подготовке советского контрнаступления были доложены Гитлеру, который готовил удар на Кавказ. Но до какой степени противник поверил серьезности намерений советских войск на центральном участке фронта? Как и где можно было получить доказательство того, что мероприятия по дезинформации противника достигли цели и тем самым внезапность контрнаступления советских войск в районе Сталинграда будет достигнута? Без ответа на этот важный вопрос подготовительного этапа контрнаступления операцию под Сталинградом начинать было нельзя. Риск был чрезвычайно высок. Все основные резервы, которые удалось собрать Ставке, были сосредоточены на Сталинградском направлении. Сталину нужна была только победа. Провал неминуемо привел бы к поражению СССР в войне.

В Генеральном штабе тщательно изучались все сообщения военной разведки, которые поступали от разведчиков стратегического и оперативного звена. Только в донесениях военных разведчиков начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал С. М. Штеменко мог найти свидетельства того, что противник знает, где находится Г. К. Жуков, и принимает всерьез то, что сосредоточение войск, действительно проводившееся на центральном участке советско-германского фронта, свидетельствует о подготовке главного удара на этом направлении.

В это же время силами советской контрразведки проводилась активная операция по дезинформации германского командования относительно планов Ставки ВГК. Эта операция имела кодовое название «Монастырь». В центре ее был агент германской военной разведки Александр Петрович Демьянов. В советской контрразведке он числился под псевдонимом Гейне, а в германской военной разведке ему был присвоен псевдоним Макс.

Советская контрразведка контролировала деятельность Макса в Москве с момента его заброски на советскую территорию в феврале 1942 года. В соответствии с разработанной легендой контрразведка «устроила» Демьянова на должность младшего офицера связи в Генеральный штаб Красной армии. Об этом подробно рассказал в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950» Павел Судоплатов[229].