Грубая обработка

Шестьсот сорок восемь страниц книги об исполнении заветных желаний пролетели всего на расстоянии нескольких дюймов от головы Гарольда. «Почему мне не промолчать о предложении Джерри? — думала Мария. — Пусть он думает, что кокаин пропал навсегда, и ждет, когда его разрежут на четырехдюймовые кусочки. Он этого заслуживает, ублюдок несчастный!»

Мария затушила наполовину сгоревшую сигарету и закурила новую. Она прожила с Гарольдом более двадцати лет. Теперь она видела пучки волос, торчащие из его ушей и ставшие уже белыми, морщины, разбегающиеся от уголков рта, подрагивающие веки. У него тяжелое время: из-под его карьеры выдернули ковер, хотя он и не виноват в этом. И, вполне вероятно, его жизнь находится в опасности.

И все же она его ненавидела.

— Как твоя свинина?

— Все в порядке.

— Лучше, чем всегда?

— В порядке.

— Если она почти так же хороша, как этот цыпленок…

— Джерри!

— Да.

— Свинина есть свинина, правильно?

— Мм.

— Мы можем вернуться к делу?

— Давай.

— Еще два места — и мы исчезаем.

— Исчезаем?

— Как начали, так и закончим.

Грабянский захватил палочками кусочек зеленого перца, окунул его в соус и стал сосредоточенно жевать.

— Что тебя волнует?

— Информаторы, — сказал Грайс.

Грабянский посмотрел на его пиалу — вся еда оставалась на подогреваемых блюдах.

— Почему ты не ешь?

— Отвлекись от своего желудка хотя бы на минуту. До сих пор они были… как ты называешь это?

— Непогрешимыми.

— Теперь я не так в этом уверен. Думаю, самое большее их хватит еще на пару мест.

От круглого стола почти в центре комнаты донесся смех, резкий и грубый. На него откликнулся смех с другого стола. Стали громче голоса, загремела посуда, кто-то нетерпеливо застучал по столу. Краем глаза Грабянский заметил, что в дальнем конце зала появился управляющий.

— А потом?

— О чем ты говоришь? Как всегда, будем воровать.

Грабянский пил маленькими глоточками жасминовый чай.

— Как в отношении той женщины? Ты не говорил ей, что ждать мы не будем?

— Я сказал ей то, что она хотела услышать.

Вошла чернокожая женщина в сопровождении белого. Официантка повела их к столику. Из центра зала раздался характерный вопль британского футбольного болельщика, повторяющийся крик шимпанзе.

— Жареных бананов для вон той!

Смех был хриплым и резким. Пара сделала вид, что ничего не слышит.

— Ты знаешь мое мнение о ненужном риске, — заявил Грайс. — Мы всегда помнили об этом. Именно поэтому мы не попадались.

— Я знаю, — пожал плечами Грабянский. Он думал о том, что прошептала ему Мария, проводя кончиком языка по шее: «Джерри, если бы я могла загадать желание, то я пожелала бы делать это с тобой всегда». Грабянский не верил во «всегда», не верил в «вечную радость секса», его веры могло хватить месяцев на восемь-девять, в лучшем случае, на год.

— О чем ты думаешь? — продолжал приставать Грайс.

— Ни о чем.

Они оба знали, что это не так.

Самый здоровенный из сидящих за средним столом встал на ноги. Как и все они, он был белым, но старше остальных, ему явно перевалило за сорок. Другие — мальчишки, сопляки.

— Время кормежки, — провозгласил вставший из-за стола человек. У него была короткая квадратная стрижка, черная летная куртка с красными и зелеными лентами на рукавах. Он взял одно из блюд, стоявших перед ним на столе, и бросил все содержимое в сторону недавно вошедшей пары.

— Пожалуйста… — направился к ним управляющий в смокинге.

Черная женщина стирала рис со своих плеч, с рукава своего платья. Ее партнер застыл на месте. Казалось, вся кровь отхлынула от его лица.

— Пойдем отсюда, солнышко!

— В чем дело, любитель ниггеров? Вам не нравится обслуживание?

Официантка подошла к трясущемуся посетителю, положила обе руки ему на грудь.

— Садитесь, сэр, не обращайте внимания.

Содержимое еще одного блюда ударило ее в спину, застряло в волосах.

— Пожалуйста… — уговаривал управляющий.

Один из парней взмахнул кулаком прямо с места и нанес ему удар в низ живота. Застонав, управляющий опустился на колени.

— Вызовите полицию, — закричал один из посетителей.

— Заткни свою поганую пасть!

Два, затем три китайца в коротких курточках и белых фартуках появились из кухни. В руке одного из них был большой разделочный нож, у другого — палка от щетки.

Грайс наблюдал, каким напряженным становился Грабянский, как его руки сжимают край стола.

— Джерри, не вмешивайся.

Официантка побежала через зал. Может быть, она направлялась к телефону, а скорее всего, просто хотела спрятаться подальше. Кто-то подставил ей ножку, она потеряла равновесие, не смогла ни за что ухватиться руками и наскочила на металлический край стеклянной перегородки, упала. Кровь хлестала из пореза над ее глазом.

— Джерри!

Вожак этой банды наклонился и достал из спортивной сумки у своих ног топор.

— Не связывайся, — прошипел Грайс.

Грабянский не обернулся, он следил за лезвием топора.

— Ну и что? — произнес он.

Человек с топором поднял его высоко над головой и нанес сокрушительный удар по столу. Трое его приятелей схватили управляющего за руки и ноги и бросили его головой вперед через стеклянную перегородку.