Грубиян

Пока я залипаю на содержимое холодильника, за спиной раздаётся жалобное «мяф»; от неожиданности я практически подпрыгиваю на месте и поворачиваюсь к источнику звука. Бакс вальяжной походкой направляется ко мне и начинает тереться об мои ноги мягкой шерстью. Почесав его за ушком, отчего тот начинает урчать совсем как его хозяин вчера, обвожу комнату глазами и натыкаюсь на двойную пластиковую миску салатового цвета. В холодильнике для кота даже отведена целая полка — видимо, Макс очень его любит, раз покупает столько вкусностей. Наливаю котёнку молока и открываю банку паштета: питомец питается даже лучше, чем я…

Пока Бакс занят делом, я быстро соображаю омлет на двоих, жарю гренки и грею воду для чая. Из холодильника достаю колбасную нарезку и сыр и на всякий случай баночку с черничным джемом: Максим сам выберет, чего ему хочется больше. К дорогущей навороченной кухонной технике даже не подхожу — слишком велик риск сломать что-нибудь, а расплатиться за поломку я вряд ли сумею.

Во время готовки совершенно забываю о собственных проблемах и даже о том, что нахожусь в чужой квартире. На мне вчерашняя одежда, и очень хочется в душ, но без Макса и его «боевой спецподготовки» я туда даже не сунусь.

Не выдерживаю и намазываю один бутерброд вареньем: привычка «кусочничать» осталась ещё с тех времён, когда по праздникам к нам приходила бабушка и помогала маме с готовкой. Меня постоянно ругали за то, что вечно верчусь под ногами и хватаю со стола всё, что плохо лежит, а мне просто хотелось быть частью чего-то большего; таинственного ритуала, который несколько раз в год объединяет членов семьи в единый механизм, в котором каждому отведено своё место и роль. Правда, стать частью я так и не успела: механизм заклинило, и в скором времени детали разлетелись в разные стороны и, несмотря на то, что мы с родителями по-прежнему жили под одной крышей, чинить возникшую поломку никто не собирался.

Совершенно не замечаю ничего вокруг, пока вспоминаю «былые деньки» и ностальгирую по тёплым семейным отношениям. Прихожу в себя только когда чувствую, как чьи-то руки разворачивают меня в противоположную сторону, и натыкаюсь взглядом на Макса. Он сонно щурится, замечает в моих руках импровизированный бутерброд и нагло откусывает не самый скромный кусок. А меня это его действие не столько удивляет, сколько заводит — настолько интимным и доверительным оно мне показалось. А может, я, как всегда, всё себе нафантазировала.

— Мне нравится такое утро, — он окидывает взглядом накрытый стол и целует меня в уголок губ. — Спасибо, детка.

Его последняя фраза греет мне душу и запускает внутри какой-то процесс умиления и благодарности, отчего мне хочется кинуться ему на шею.

Что я, в общем-то, и делаю.

Футболка при этом задирается по самое «не балуй», чем Макс не упускает случая воспользоваться и запускает под неё руки.

— Опять ты за своё? — хохочу я, потому что Соколовский проводит пальцами по моим бокам, отчего мне становится щекотно. — Что за волна озабоченности на тебя нашла?

Макс чуть отодвигается и хмуро смотрит в мои глаза.

— То есть, обнимая меня, ты считала, что я буду просто стоять? — Он прислоняется своим лбом к моему. — Чёрт, ты бессердечная.

— Макс… — начала было я, но мне, как всегда, не дали закончить.

— Молчи.

Парень целует меня в лоб, как ребёнка, и усаживается за стол. Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к электрическому чайнику, с которым я точно справлюсь — когда-то у нас тоже было такое чудо техники. Пока вода закипает, я гипнотизирую взглядом шкалу измерения уровня воды и прислушиваюсь, как Макс за спиной поглощает завтрак с усердием кашалота. Будто из голодного края приехал, честное слово…

Характерный щелчок извещает о готовности воды, и я поворачиваюсь к парню.

— Что ты хочешь? — спрашиваю. Он недвусмысленно окидывает меня взглядом, и из меня вырывается нервный смешок. — Макс, я серьёзно.

— Какая ты… — вздыхает он. — Уж и помечтать нельзя. Наплевать. Из твоих рук я даже яд готов выпить.

От такой перспективы меня передёргивает: почему-то не могла представить себе мир без Макса. Даже мысленно.

Завариваю обоим чёрный чай и подсаживаюсь за стол. Мы молча уплетаем завтрак, я мою посуду под чересчур внимательным взглядом парня и поворачиваюсь к нему лицом.

— Я хочу в душ, но боюсь что-нибудь сломать, так что мне нужна твоя помощь.

Вот ничему меня жизнь не учит. Знаю ведь, что он любую фразу вывернет наизнанку и расшифрует для себя так, как удобно ему, и всё равно говорю вещи, которые можно понять двояко.

Макс с хищной улыбкой поднимается на ноги и прижимает меня к стене.

— Могу даже спинку потереть, — довольно мурлычет он куда-то в изгиб моей шеи.

Я психологически погибаю, когда одна его рука стискивает моё бедро, а вторая сжимает талию, притягивая ближе к своему обладателю.

— Вообще-то, я имела в виду, что ты просто покажешь мне, что где включается… — бессвязно бормочу я, и мои мысли разлетаются испуганными птичками, когда я чувствую его губы в том месте, где шея соединяется с плечом. — Максим…