Грубиян

До меня действительно не доходит, потому что всякий раз как отец напивался, впору было рыть окопы и прятаться где-то поглубже. Желательно в другом городе. Но и трезвый он тоже был не особенно со мной любезен, разве что реже поднимал на меня руку, но и такое тоже случалось.

Ксения внимательно изучает моё лицо, пока я героически сражаюсь с собственными страхами в голове.

— Кто-то, будучи пьяным, тебя обидел, не так ли?

Я понуро опускаю голову.

— Родители.

Ответ выходит тихим и нерешительным, потому что Ксения — единственный пока ещё чужой мне человек, которому я решилась открыться. Алиса была моей подругой, поэтому знала о моей ситуации, а Макс узнал о ней случайно — когда проследил за мной до самого дома и застал всё это нелицеприятное действо.

— Мне очень жаль, — искренне произносит она, и в её голосе я не слышу ни капли фальши или отвращения: в конце концов, многие, узнав, что я дочь неблагополучных родителей, могли бы запросто потерять желание со мной общаться. — Но эти ребята не такие. Да, у них срывает словесные тормоза, и они начинают нести всякий бред, но при этом никогда не делают глупостей, — ну, по крайней мере, в масштабном смысле.

— А бывает и не масштабный?

Ксения улыбается.

— Ещё как. Жаль, что ты не застала аэрографию на их машинах — в свой последний большой загул они сделали себе татуировки и разрисовали свои машины.

— В каком именно месте они сделали тату? — нахмурившись, спрашиваю я.

Что-то я не припомню, чтобы видела что-то такое у Макса. Разве что она находится где-то в труднодоступном месте…

— На правом предплечье.

Мои брови удивлённо поползли вверх: как я могла не заметить на его руке тату?

«Очень просто, — отвечает внутренний голос. — Ты была настолько занята его родинками, что вообще больше ничего не видела».

С этим я не могу не согласиться: всякий раз при взгляде на них мозги словно отключаются. Думаю, если у меня в тот момент спросить моё имя, я вряд ли отвечу.

Поворачиваю голову в сторону Макса и натыкаюсь на его изучающий взгляд. Даже отсюда, хмурый и задумчивый, он выглядит таким красивым, что я просто теряюсь и никак не могу взять в толк, что он во мне нашёл. Разве что я, как и все ущербные, вызываю у него чувство жалости…

— В общем, если вдруг они решат собраться вместе, не паникуй и не торопись сбегать он него, — продолжает девушка, пока мы с Максом играем в «гляделки». — Судя по тому, что я сегодня видела, ты ему очень дорога, и он ни за что тебя не обидит.

— Я знаю, что не обидит, — тихо выдыхаю я, потому что в первом утверждении Ксении слишком сомневаюсь.

Девушка тепло мне улыбается и бредёт в сторону входа, предоставив мне возможность идти с Максом.

— О чём вы говорили? — как будто без интереса спрашивает он, хотя я вижу его хмурый вид.

— Да так, ни о чём, — бормочу в ответ.

Пока что я не хочу делиться с Максом тем, что знаю о его развлечениях. Мне бы очень хотелось верить, что я никогда не увижу его в таком состоянии, но если всё-таки увижу, мне сначала надо подготовить свою психику к тому, что Макс — не мой отец.

Парень уверенно берёт меня за руку, пока мы вместе шагаем на факультет психологии, и только сейчас я начинаю осознавать, какой подвиг мне предстоит совершить: после того, как я узнала о двуличии Алисы, мы впервые столкнёмся с ней, и она, скорее всего, даже не в курсе того, что мне всё известно. Притворяться я никогда не умела, и она сразу догадается, что что-то не так, поэтому лучше сразу расставить все точки над «и» и оградить себя от ненужной нервотрёпки.

В просторном фойе Максим останавливается, потому что мы должны разойтись в разные коридоры и не увидимся до самого конца учебного дня: на переменах у меня нет времени праздно болтать ни о чём — то, что я больше не живу с родителями, никак не влияет на мою цель окончить университет с достоинством.

— Не слушай её, что бы она ни говорила, — твёрдо произносит он. — Ради собственной шкуры она готова сказать и сделать всё что угодно. Не думай, что я говорю это лишь для того, чтобы спасти свою шкуру — это не так. Просто однажды я уже проигнорировал её преследования, и после попал в неприятную ситуацию; не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое. — Он целует мою ладонь и прижимает её к своей щеке. — И пожалуйста, хотя бы в этот раз не сбегай и дождись меня.

Я уверенно киваю головой: в конце концов, я живу в его квартире и без него туда попасть всё равно не смогу. Но Максу моего кивка явно недостаточно.

— Обещай.

В его глазах полыхает огонь, который гипнотизирует меня как безвольную куклу, и я слышу собственный голос как сквозь вату.

— Обещаю.

Он тут же накидывается на меня с поцелуем, от которого я едва могу стоять, и, если бы не сильные руки Макса, обнимающие меня, я бы точно упала на пол как куль с мукой.