Грубиян

Мы сидим так минут десять, а после он отодвигается, и в его глазах я вновь вижу огонёк.

— Хочу свой завтрак, полагающийся мне по закону, — ухмыляется он.

Закатываю глаза к потолку.

— Как много у тебя желаний… — бурчу в ответ.

— Да, и большинство из них прописано в Уголовном кодексе, — наиграно серьёзно кивает парень.

Заворачиваюсь в простынь, которая за ночь сбилась комком, и сползаю с кровати.

— Откуда столько скромности? — скалит Макс свою волчью пасть. — Чего я у тебя не видел?

Вновь краснею — ко всем его фразочкам всё равно не привыкну. Видя мою реакцию, Макс ухмыляется ещё сильнее, наслаждаясь своим превосходством и, возможно, раскованностью. При виде его довольной физиономии в голове что-то щёлкает, и я отпускаю края простыни, которая шмякается мне под ноги. Вся весёлость с лица мужа вмиг улетучивается; вместо этого я с удовольствием отмечаю закаляющуюся сталь в его голодном взгляде.

Довольная тем, что смогла его усмирить и явно удивила, прихватываю свои вещи и топаю в душ — на этот раз лишь слегка прикрыв дверь. И Макс ведётся на призыв, потому что едва я ступаю под горячие струи, как на мою талию опускаются его руки, которые кажутся мне даже жарче температуры воды. Поворачиваюсь к нему и с удивлением обнаруживаю, что муж по-прежнему одет, и теперь мокрая футболка плотно облепила его тело. Но вопреки моим ожиданиям Макс не делает ни одной попытки меня подразнить или соблазнить; просто прижимается своим лбом к моему и позволяет струям воды окончательно промочить его одежду. Обнимаю его за плечи так сильно, как только могу, потому я нуждаюсь в нём не меньше, чем он во мне. Мы просто молча стоим, потому что нам не нужны слова, чтобы разговаривать: мы и так чувствуем всё, что каждый из нас хочет сказать.

— Завтрак, Макс, — бормочу я.

Но вместо того, чтобы вытолкать его из ванной, тянусь к желанным губам, как наркоман тянется за очередной дозой. Руки парня стискивают меня с такой силой, что ещё чуть-чуть — и треснут рёбра, но я совершенно не возражаю.

Когда мы наконец выбираемся из душа, я чувствую себя сварившейся пельмешкой, но руки Макса, пока я одеваюсь, а он — переодевается, приводят меня в чувство, потому что этот мучитель нещадно меня… щекочет.

Вниз по ступенькам буквально слетаю, преследуемая Максом, и в самом низу попадаю прямо в руки дяди Олега.

— Это что ещё за гонки с утра пораньше? — добродушно усмехается он, пока я прячусь за его спину — кстати, такую же широкую, как и у Макса.

Пытаюсь отдышаться и хохочу от выражения лица мужа, стоявшего с видом хищника, у которого из-под носа увели добычу. Дядя Олег приобнимает меня правой рукой и искренне улыбается.

— Давно в этом доме не было слышно смеха. — Он поворачивается к сыну. — Ты молодец, сын. Хороший выбор сделал.

Макс притворно хмурится.

— Да-да, а теперь верни её мне.

Я выворачиваюсь из-под руки свёкра и несусь куда-то наугад.

— Не дождёшься! — смеюсь на ходу.

Правда, далеко убежать всё же не получается: я успела лишь дотронуться до ручки двери, когда руки Макса хватают меня и забрасывают на плечо, и я визжу от неожиданности.

— Кухня в другой стороне, детка, — усмехается он, опуская ладонь на мою пятую точку.

Его отец всё ещё смотрит на нас, и я покрываюсь густым румянцем, но всё же не могу сдержаться от смеха.

На кухне меня опускают на ноги и поворачивают к плите лицом; от количества кухонной техники у меня глаза лезут на лоб.

— Скажи, что всё это мне снится… — бормочу себе под нос.

— Не трясись, Бэмби, — смеётся Макс. — Я же здесь; буду проводить инструктаж.

Примерно двадцать минут он действительно учит меня пользоваться всей этой утварью, но я запоминаю в лучшем случае половину — уж слишком много всего за раз. С обречённым вздохом парень закатывает рукава и предлагает свою «техпомощь». Правда, сама не замечаю, как он подключается к процессу готовки, и вот мы оба уже измазаны мукой, которая предназначалась оладьям, а омлет так и остался в тарелке, не доведённый до ума. Вместо того чтобы позволить мне приготовить завтрак, который он сам же и просил, Макс усаживает меня на кухонную тумбу и вклинивается между моих ног.

— Сюда кто-нибудь может войти, — рвано выдыхаю, пока его руки забираются под мой свитер. — Ты стал совершенно несносным, ты знаешь об этом?

— Это всё ты виновата, — жарко шепчет Макс. — У меня рядом с тобой тормоза отключаются нахрен.

— Слушай, ну точь-в-точь ты в молодости, — слышу смеющийся голос Лидии.

Я так резко отстраняюсь от мужа, что голова тормозит о навесной шкафчик с посудой, и я тихонько поскуливаю от боли.

— Покажи, — тут же хмурится Макс и наклоняет мою голову к себе.

Внимательно осматривает место удара, и спустя пару секунд я чувствую там его губы.

— Гляньте-ка, какой заботливый стал! — усмехается дядя Олег. — Раньше он над такой ситуацией хохотал бы!

Вглядываюсь в глаза хмурого Макса.

— Сдаётся мне, он влюбился, — улыбаюсь я, и получаю улыбку мужа в ответ.