Грудь в крестах

Как звезды проступать стали — тут и второй наш раненый затих. Прикопали и его быстро, разгребши только что насыпанную на могилу рыхлую землю. Разожгли заготовленные костры. Отскочили в сторонку чуть, мало ли кто сдуру на огонек пальнет. Навьючились-засупонились. Похватали ружья. Ну, вот и все. Время. Сейчас оно нам не деньги, оно нам — жизнь. Сумерки в горах моментально падают — пока готовились — а уже и все, темнота, глаз коли, если от костра-то глядя. Разделил на тройки всех, велел винтовки за спину, револьверы взять рейтарские. Мы с музыкантом, кому рейтарских не досталось — в центре, с винтовками, остальные дозорами на все четыре стороны, в тридцати метрах. Музыкант за мной становится старшим, если меня убьют. Он, кстати, гад такой, сверх всего груза, что и у всех, свою дудку навесил, в чью-то плащ-палатку замотав. Упрямый. Колл его звать. Потом по тройкам назначил, по очереди старшинство, если командира выбивают. Первым — командир первой тройки — Бирэ, как последний вольный. Потом — только штрафники остаются. Назначил, сам не пойму с чего — командиром второй тройки Борова, третьей Петера. Четвертой — рыжего, Бруно. Вот таким порядком и будут командовать, буде убьют кого старше. Это, если конечно разглядим, кого когда убило. Темнота уже, глаз коли. Только бинты, раньше белые, а теперь в пыли изрядно повалянные, на предплечье правом у каждого чуть видать в ночи. Чтоб своего сдуру не застрелить.

— Пора. Двинули, братцы!

Пошли не к городу конечно, и даже не вбок — пошли по диагонали от дороги на запад, в другую сторону от того места, куда бы нам надо пробиваться. Потом крюк сделаем, обойдем. Сегодня ночью спать не придется, до утра надо быть в лесу.

Первый выстрел долетел до нас спустя полчаса, когда мы уже начали забирать левее с нашего курса, намечаясь в обход.

* * *

Пострелять больше не пришлось. Два дня блуждания ночами по лесу и горам, один сорвавшийся в пропасть, отощавшие на жранье ранцы, и двое раненых. Ранены они были еще в бою — но тогда просто перевязали, посчитав мелочью — а теперь простреленная рука у одного стала опухать, а вот со вторым вышло еще хуже — у него было пробито картечиной плечо. Сначала и он сам храбрился и даже ранец тащил. Потом его ранец опустошили, и он пошел налегке. Дальше — больше — плечо стало опухать, у него начался жар — какое-то время вели его под руку, а последние километры до нижнего укрепления пришлось его тащить на плащ-палатке и винтовках. Потому задержались, и на опушку вышли не как планировали, к утру, а днем. С одной стороны хорошо, если на укреплении все же свои, не пристрелят сдуру. С другой — если не свои — расчехвостят на подъеме. Но пока обдумывал — нарисовались трое в лохматках — секрет егерский. Наблюдали они за нами, похоже, давно, потому как были в курсе и вопросов много не задавали — но часовых я корить не стал — этих я уже насмотрелся, ниндзя чортовы. В лесу их переиграть сложно. Спросили — кто и откуда, помигали своим в укрепление зеркальцем, дождались ответа, и велели идти напрямки туда. Там нас встретил небольшой отряд драгун, которые вообще сразу велели переть дальше, на перевал. Даже привал сделать не разрешили. Пришлось вставать у родника, а дальше уж и дошли.

Встречали нас ну вот нифига не радостно. Даже наоборот. Сразу окружили комендачи, отогнали всех нас в сторону от лагеря и там оставили под охраной сидеть. Хорошо не под арест сразу. Явился Кане, принял доклад, осмотрел убогое воинство…

— Ну, и как же так? Как ты, взводный, всю роту мою угробил? А полк весь где? Пожалуй, вы все тут — дезертиры просто, и надо бы мне вас всех просто расстрелять — музыкант вскинулся, собирался было что-то вякнуть, пришлось в бок толкать — Но так уж и быть, я схожу, побеспокоюсь за вас…

— Вот сука — выдохнул Колл, когда капитан ушел, велев сидеть на месте и отдыхать пока — Ну и сучара этот Кане, слышал я про него, да все раньше не приходилось…

Впрочем, я уже немного просек повадки капитана, потому особо не переживал. Велел располагаться на отдых — а вскоре появились ведомые Варсом и Баргеном солдатики с термосами. Велел доставать припасенное, жрать — так жрать, хотя мы третий день как не голодаем. Поздоровался с сержантами — а те даже как-то по-свойски, скалятся, Варс даже руку пожал. Перво-наперво спросил как насчет раненых — нахмурились, Барген махнул солдатикам, чтоб термоса ставили и за носилки. А потом опять к нам подошел. Кроме термосов еще и выпить принесли, и нифига не вино — всем налили, даже штрафникам, не чинясь. Удивительно.

— Ну, выпьем… Есть за что — многозначительно и чуть загадочно сказал Варс — Заодно и помянем всех. Все одно больше этой чарки никто вам сегодня не даст, да и не советую пить больше. Будем!

— Ух… — поморщившись, закусил мясом и спросил — А если без загадок, господин сержант? По-простому бы?