Грудь в крестах

Кольцо проволочное с гранаты выдернул — зашипела, паскуда, полетели искры фонтанчиком вперемешку с дымом — теперь четыре секунды всего, не зевать! Как раз метров тридцать всего останется. Кажется, заметили они, эти фонтанчики огня и дыма у нас в руках, кое-кто из драгун начинает дергаться, пытаясь зарулить свои кобылопеды в сторону — но поздно. Отметались мы не то чтоб особо удачно — не сговариваясь, все вчетвером — под ноги одной и той же группе, что шла по левую руку от нас. Ну, оно и понятно, кинули не туда, куда надо, а куда проще. Но зато уж этим — хватило, с перебором. Жахнуло у лошадей под колесами, троих драгун вместе с транспортом — в утиль, остальные шарахнулись по сторонам, двоих с седел выкинуло, шмякнулись об земь, и в нокдаун. Минус пять, и еще несколько смешались, поломав строй и отскочив чуть. Но с другого фланга все целые накатывают — чую, придется нам сейчас несладко. Выдергиваю револьвер, сразу взводя курок — ну, шесть патронов есть, а потом все, карабин я бросил, да и не поможет — штыка на нем нет. Шесть патронов, а потом надеяться, что повезет, или помирать. Однако, тут приятно удивляет Хумос — у него было две гранаты — и вторую он успевает запулить в налетающих с другого фланга. И на редкость удачно — попадает аккурат в грудь впереди идущему всаднику — граната падает ему куда-то на седло, и там и срабатывает. В жизни не видел столько конячьего фарша, сюда бы Бирэ, гринписовца недоделанного. И еще одного драгуна снимает осколками, очень он неудачно (для себя, разумеется) высунулся сбоку. Еще трое шарахнулись от взрыва, да объезжая упавшего. Тут без команды грохает выстрелом Басс — ну, да, дисциплина на уровне, патроны сберег, умничка, хоть и дурак. И еще одна лошадь валится — в упор, в коня — чего б и не попасть, даже такому криворукому.

А неплохо! Минус восемь, осталось семеро! Понеслась… Замечаю, как двое слева, уже заходя в тыл нам, тянут револьверы — дошло до поганцев, почем в Одессе рубероид! Поздно, батюшка, уже вставляем! Хрен вам в тряпочке — каждому по паре тяжелых четырехлинейных пуль в корпус — десять метров, из револьвера, с предварительным взводом — не промахнуться. Сначала одному, потом второму, потом еще раз — контроль, в корпус же, в голову некогда целить, а оставить только с одной пулей нехорошо. За спиной слышу еще один выстрел с винтовки — наверняка, то ли Хумос, то ли Басс — у них только патроны и остались, поди. Не успеваю развернуться, как слышу крик, и что-то прилетает мне по голове, не то чтоб сильно, но с ног валит. Падаю, изворачиваясь, и вижу почти над собой, как рубит Борину винтовку саблей какой-то поц, а Боря относительно сносно отскакивает и увертывается, подставляя винтовочный ствол, и не давая рубануть себя по пальцам. Такой хоккей нам нахер не нужен, потому я прямо лежа засаживаю пулю снизу вверх. Попадаю коню куда-то картер — и то хорошо. Лошадка, от такого огорчения, решает скоропостижно помереть — видно, удачно пришлось. Но перед тем встает на дыбки — и механик-водитель лошади уже не Борькин карамультук фрезерует, а соскочить пытается — и соскакивает. Прямо на три дружелюбно подставленных штыка. Борькин в том числе. Даже опередил коняшку-то. Но этот гадский сервелат помирать заваливается не куда-то, а всей своей тушей мне на ноги. Хорошо хоть, пришлось чем-то мягким, бочиной, наверное — не поломал, но придавило — хрен выдернешься.

И дальнейший бой я наблюдаю, с последним патроном в револьвере, приберегая его на всякий, и заполошно озираясь — ибо я уже соображаю, что если б не подставленная Борькой винтовка — раскинул бы я в пыли мозгами. Однако ж, вмешательство не требуется — еще несколько выстрелов селюков, в упор, а последнего кавалериста буквально окружают кольцом, и уже он отмахивается от лезущих к нему штыков. Хрен там. Раз — в бедро, потом подкалывают лошадь, и она начала заваливаться на передний мост — тут и я в него пулю всаживаю, а вместе со мной и Хумос. Борька с Колей кидаются ко мне, вытаскивая из-под чортова битюга. Стою, озираюсь, нашаривая в патронташе револьверные патроны. Остальные мечутся, дорабатывая раненых-оглушенных штыками и прикладами. И тишина. Нет, и хрипят-пыхтят все, и чвакает с хрустом, когда штык входит, и орут-стонут те, кого добивают, лошади еще носятся и ржут, одна раненная вопит, хуже, чем человек, пока и ее не добивают. От реки доносятся крики. Но в целом — тишина. Все. Бой окончен. Победа.

И что самое приятное, все мои на ногах. Целы ли, нет — не ясно пока, но все стоячие. Так-то вот. Расквитались мы с вами за ту рейтарскую картечь, шпана валашская.

* * *

Победа… При победе, зачастую, что самое главное? — Правильно. Быстро и грамотно сбежать. Вспомнилось выражение из когда-то прочитанной книжки про «высокое искусство бегства». Ну, или, как у нас говорили — грамотный сйоб. Это вовсе не такое простое дело, как кажется…

Эйфорию и расслабуху от победы, вместе с обладелостью — сразу долой! Адреналин, что еще плещется в крови опосля драки — срочно на дело.