Группа Альфа спецназ КГБ СССР и ФСБ России

Любая операция, проводимая Группой “А”, длится по времени не более 10–12 секунд. Первые 2–3 секунды мои, остальные — группы захвата. Необходимо всё сделать так, чтобы захватить террориста на вдохе, защёлкнуть на нём наручники, освободить заложников, и только потом можно и выдохнуть.

Стреляя из автомата или пистолета, используя средства специального арсенала, боец группы всегда знает, куда попасть, и попадает туда, куда надо. В нашей работе всегда должны были участвовать только ювелиры, а не слоны в посудной лавке. Но в каком-то смысле Группа “А” и есть команда ювелиров особого профиля.

Вернёмся на несколько лет назад, в декабрь 79-го. Штурм дворца Амина (он же Тадж-бек) — одна из решающих и жестоких проверок Группы на мастерство и мужество. Участник штурма Николай Берлев так оценил эту боевую операцию:

— По всем правилам военной науки в том бою победить нам было почти невозможно. Противник многократно превосходил нас по численности. Победу одержали силой духа, сказались и многолетние тренировки, и боевая выучка. Тогда мы понесли первые потери.

Воспоминания участников штурма (есть уже много публикаций) невозможно читать без замирания сердца и чудовищного напряжения. Виктор Карпухин руководил одной из подгрупп “Грома”, приданной роте старшего лейтенанта В.Шарипова, им надлежало первыми выдвинуться по серпантинной дороге к дворцу на пяти БМП под прикрытием огня “Шилок”. Первая машина была сразу же подбита ураганным огнём осаждённых. Виктор Фёдорович вспоминал позже:

— Я был командиром одной из подгрупп. Когда БМП по дороге остановилась, я слегка припугнул оператора-наводчика. Сказал ему, чтоб не жалел боекомплекта, а стрелял в максимальном темпе. И он постарался, да так, что в машине просто дышать было нечем. Очень скоро все снаряды и патроны к пулемёту, спаренному с пушкой, были израсходованы.

Заставил механика-водителя подъехать поближе к дворцу. Под таким плотным огнём не то, что десантироваться, а высунуться — и то было безрассудно. Поэтому механик-водитель подогнал БМП почти к самому главному входу. Благодаря этому в моём экипаже легко ранили только двух человек. Все остальные подгруппы пострадали гораздо сильнее.

Я выскочил первым, рядом со мной оказался Саша Плюснин. Открыли прицельный огонь по афганцам, которые стреляли из окон. Тем самым дали возможность десантироваться всем остальным бойцам нашей подгруппы. Они сумели быстро проскочить под стены и прорваться во дворец.

Стрельба была такая, что на БМП все триплексы были разбиты, а фальшборт от стрелковых поражений выглядел как дуршлаг. Нас спасло только то, что мы были в бронежилетах, но ранены были практически все. Солдаты за нас цеплялись. Они бегали сзади и пытались получить хоть какое-то указание. Считалось: если ты рядом с “Альфой”, то жить останешься. Хотя с нами небезопасно было, потому что мы всё время лезли в самое пекло. Подготовка стрелковая нам помогла.

По лестнице я не вбежал, а вполз, как и все остальные. Бежать там было просто невозможно, и меня бы убили три раза, если б я там бегал. Там каждая ступенька завоёвывалась — примерно как в рейхстаге. Сравнить, наверное, можно. Мы перемещались от одного укрытия к другому, простреливали всё пространство вокруг, и потом — к следующему укрытию.

Михаил Михайлович Романов, командир группы “Гром”:

— Плотность огня была невероятная, ничего не было слышно… Ответный огонь из дворца вели не только гвардейцы, проснулись батальоны и танки, закопанные в землю. Прошло две минуты боя, а в отряде из 24 человек было уже 13 раненых. Что делать? Страх страхом, но задачу выполнять надо.

Выдвинулись к входу. Там уже были Карпухин, Берлев, тяжело ранило Емышева. Его срочно перенесли в БМП. Меня контузило, и я оказался в машине. Из ушей текла кровь, в голове — гул. Когда очухался, увидел, что рядом собрались Козлов, Голов, Плюснин, Соболев, Гришин, Филимонов, Семёнов… Прошли через окно с правой стороны. Ребята действовали отчаянно. Нам удалось прорваться на второй этаж. По звуку автомата определяли, где наш автомат, где чужой. Этажная площадка была залита кровью.

Один из руководителей операции “Шторм — 333” генерал-майор Юрий Иванович Дроздов так описывает картину окончания боя: “Вошли во дворец. Внизу, в холле, продолжали перевязывать раненых. Разгорячённые только что закончившемся боем, проверяя, нет ли затаившихся аминовцев, ходили спецназовцы и штурмовики. В.Карпухин подошёл с каской в руках, показал застрявшую в триплексе пулю.

— Смотри, генерал, как повезло. Я теперь маму увижу.”

Закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР Героями Советского Союза стали только четыре офицера: Г.И.Бояринов (посмертно), В.В.Колесник, Э.Г.Козлов и В.Ф.Карпухин. Вспоминая день, когда ему вручили Золотую Звезду, Виктор Фёдорович рассказывал: