Группа особого резерва

И все же Зверев высказал идею о второй подгруппе пограничников, склонившись над ухом Басова:

— Ты поглядывай назад.

Тот снял руки с автомата и развел их в стороны: «А куда же мне еще поглядывать?»

Прошло полчаса, прежде чем пограничники дали команду на свое уничтожение. В рассуждении майора Зверева было много логики, но также немало недочетов. Он ввязался в игру на опережение. И первыми активизировались азербайджанцы. Они как будто проснулись: «Стой!.. На землю!..»

Бойцы во главе с майором сумели взять противника на мушку в тот момент, когда лейтенант заканчивал доклад по рации. И майор, на секунду отвлекшись, понял, что изначально попал в патовую ситуацию. Но его взбодрили последние слова лейтенанта-пограничника: «Хорошо, присылайте вертолет».

Хорошо, что он говорил по-русски, — успел обрадоваться Зверев и жестами распределил между бойцами их потенциальные жертвы. Сам он выбрал лейтенанта и, прицелившись, спустил курок. Приклад автомата привычно торкнулся в плечо, как постучался, и майор тут же откликнулся на призыв: еще одна форсированная очередь, и тело лейтенанта повалилось на землю. Алексей Верестников обнажил нож и наискось вогнал его в уже мертвое тело пограничника. Он действовал не машинально, а скорее со злости; он был переполнен ею в это самое мгновение. Сколько приятных впечатлений испортило оно!.. Впрочем, вспышка ярости была лишь вспышкой. Как будто перегорела лампа, ослепив на секунду.

Курдюмов стрелял из «стойки», и приклад — удобный, как на «снайперке», — держал высоко, переняв этот опыт у американцев — и плеча касалась только нижняя его часть. В скоротечном пылу схватки автоматные очереди через устройства глушения были едва различимы. Словно вспорхнула и скрылась за деревьями стая юрких птах.

Майор и Курдюмов, фиксируя автоматы на лежащих вповалку пограничниках, ступили на поляну. Курдюмов давно забыл, что такое жалость, и добил раненого пограничника скорее машинально. Последним появился Басов. Майор стрельнул в него глазами:

— Ты чего не стрелял? Тебе спусковой крючок в новинку, что ли?

Тот пожал плечами, но ответ дал:

— Я назад поглядывал.

— Один из тех случаев, когда оригинальная задумка получила достойное воплощение, — прокомментировал Зверев, подавая руку полковнику.

— Рано радуешься, — ответил Алексей и смерил его таким взглядом, словно собирался биться с ним насмерть.

— В самый раз, — не согласился с ним майор и демонстративно посмотрел в небо. — Скоро «птичка» прилетит. Парни, если кто-то и раскинул для нас карты, то сам бог.

У кого-то из бойцов при этих словах лоб нахмурился, у кого-то просветлел. Верестников прикинул, сколько им махать вперед, до цели, а скорее всего — назад. Из трех зол он выбрал меньшее. «Восьмерка» или «двадцатьчетверка» — это подарок. За час с небольшим можно обернуться в обе стороны. Но прежде «вертушку» надо отвоевать. И спросить, кто же будет управлять вертолетом. Лично он — нет.

Майор ткнул себя в грудь и сказал:

— На этот счет не беспокойся. У меня полторы тысячи часов налета. Вот Курдюм может подтвердить.

— Ладно, — протянул Верестников.

Он подал пример товарищам, снимая с убитого лейтенанта панаму…

В течение пятнадцати минут майор Зверев кривился, подражая голосу лейтенанта, которого на связь вызывал начальник заставы. При этом он энергично тер рацию о рукав куртки, что на приеме создавало иллюзию сильных, но естественных помех. И дела у него шли неплохо. Судя по обрывкам фраз (на самой «вертушке» связь также оставляла желать лучшего), вертолет был на пути сюда. Когда к представлению все было готово, рокот двигателя и шум лопастей уже мог поднять мертвого.

С пятидесятиметровой высоты, на которой завис «Ми-24», отчетливо была видна поляна — отличное место для приземления. На краю поляны стояли три человека. Двое держали на прицеле маленькую группу, а третий, придерживая на всякий случай панаму, махал рукой. Начальник заставы сидел на лавке, держась за поручень, и всматривался в фигурки пограничников и задержанных. Разумеется, его больше всего интересовали задержанные, этот русский спецназ, словами лейтенанта; по фигурам пограничников его взгляд только скользнул. Лица у русских, как и положено, открытые, заранее начал изгаляться начальник заставы, имея претензии к своим подчиненным. Они без камуфляжных полос. Форма обычная, камуфлированная. Сидят ногами к пограничникам. Руки связаны. Оружие лежит горкой. До него можно дотянуться, но что толку? И эта картина не могла не порадовать начальника в звании капитана. Он отдал приказ, напрягая голосовые связки:

— Приготовиться к высадке.