Групповой портрет с дамой

Ясно одно: если бы войну пережил Эрхард, не обнаруженный покамест небесный инструмент пришел бы в восторг от веса Лени (компьютеры тоже могут приходить в восторг) и от поразительной сбалансированности ее органов внутренней секреции. И самый важный вопрос: существуй хоть один из всех этих вариантов, попала бы Лени в садоводство Пельцера? И если бы там возникли какие-то конфликты, справилась бы она с ними?

Во всяком случае, есть все основания скептически отнестись к гипотетической совместной жизни Лени с А., в то время как задуманное Лени свидание на поросших вереском лугах Шлезвиг-Гольштейна наверняка кончилось бы удачно. Ясно также, что сам факт замужества ничуть не помешал бы Лени, если бы она встретила «того единственного». Исходя из имеющихся об Эрхарде данных, мы вполне можем представить себе Лени супругой учителя гимназии (главный предмет – родной язык), супругой (или подругой) редактора радиопередач для полуночников, супругой издателя авангардистского журнала (здесь необходимо заметить, что и Эрхард непременно познакомил бы ее с тем немецкоязычным поэтом, с которым ее позже познакомил другой человек, – с Георгом Траклем). Совершенно ясно, что Эрхард любил бы ее всю жизнь, а вот любила бы и она его все эти двадцать с лишним лет, трудно сказать точно, но ясно, что Эрхард никогда не стал бы настаивать на каких-то своих правах и тем самым заслужил бы до конца своих дней если не любовь и верность, то хотя бы привязанность Лени. Кого еще авт. не видит (к своему собственному удивлению), это Генриха; он его просто-напросто не может себе представить занимающимся какой-либо определенной профессиональной деятельностью – так же, как не могли себе этого представить отцы-иезуиты.

В связи с тем, что энциклопедия помогла нам почерпнуть массу полезных сведений, попробуем задаться еще одним вопросом: что такое высшие жизненные ценности? Кто нам скажет, для кого те или иные ценности выше, а для кого ниже? На этот вопрос ни одна энциклопедия не дает ответа, даже самая уважаемая. Жизнь доказывает, что есть люди, для которых две с половиной марки составляют большую ценность, чем любая человеческая жизнь, кроме их собственной, а есть даже такие, кто ради куска кровяной колбасы, не задумываясь, поставят на карту жизненные ценности своей жены и детей – хотя в семье мир и радостная улыбка на лице папаши. А как обстоит дело с такой расхваливаемой на все лады жизненной ценностью, как счастье? Черт возьми, ведь один почти счастлив, если подобрал три-четыре окурка и смог свернуть самокрутку или хлебнул глоток-другой вермута из бутылки, выброшенной в урну; другому, чтобы почувствовать себя счастливым – по западному методу скоростной любви, – нужно всего десять минут, – точнее говоря, чтобы быстренько переспать с желанной в данный момент особой, ему нужен собственный реактивный самолет, на котором он, незаметно для другой особы, предназначенной всеми церковными и гражданскими законами составлять его счастье, между завтраком и послеобеденным кофе успеет слетать в Рим или Стокгольм, а то и в Акапулько (в этом случае ему надо располагать временем до следующего завтрака) – и там соединиться с предметом своих вожделений; варианты могут быть самые разные: мужчина с мужчиной, женщина с женщиной или попросту – мужчина с женщиной.

Пора подвести итог: имеется еще множество НЛО (неопознанных летающих объектов) с компьютерами на борту, покуда для нас еще недоступных.

А иначе где же регистрируются все наши душевные и телесные Б₁, где деятельность наших конъюнктивальных мешочков изображается графически, как на кардиограмме, кто подсчитывает наши Сл., если мы ночью не можем удержаться от П.? И кого, наконец, печалят наши С – С₁ и С₂? Черт побери, неужели одни авторы должны решать все эти проблемы? И для чего вообще существует наука, если она только и может, что посылать в космос дорогостоящие штуковины и собирать на луне пыль или привозить оттуда на землю какие-то никчемные камешки, но не в состоянии даже обнаружить тот НЛО, который мог бы внести ясность в вопрос об относительности жизненных ценностей? Почему, например, одни женщины имеют право получать от мужчины за краткий миг любви две виллы, шесть машин и полтора миллиона наличными, в то время как юные девушки в древнем священном городе с его старинными традициями продажной любви в ту пору, когда нашей Лени было семь-восемь лет, отдавались за чашку кофе, стоившую восемнадцать пфеннигов, а вместе с чаевыми – двадцать, точнее – девятнадцать и восемь десятых пфеннига (просто не существует монеток достоинством в одну или две десятых пфеннига, ведь их понадобилось бы чеканить в пять или десять раз больше, чем однопфенниговые), и за сигарету, стоившую два с половиной пфеннига, – стало быть, в общей сложности за двадцать два с половиной пфеннига (все эти цифры зафиксированы статистикой), – и не только отдавались, но даже выполняли любые прихоти клиента?