Групповые люди

И, конечно же, дело не в Сталине. Революция перевернула все вверх дном. Группы и кланы образовывались сами по себе, а точнее, в силу своих неформально-революционных закономерностей, когда повсюду у власти появлялись примерно схожие группировки, в которые входили люди с новыми должностями: выстраивалась новая пирамида бюрократической иерархии. Семеновы, Каменевы и Бухарины не выдерживали в этой пирамиде, и их сметало в пропасть. А Петровы, Сталины и Кагановичи входили в силу, они объединялись, вершили суды над своими противниками, устанавливали жесткий режим. Новым социальным образованиям требовалась своя элита, свой кормчий. И во всех отношениях устраивал Сталин: не дворянин, не еврей, в старой шинели, куряка и выпивоха, матерщинник, готовый за революцию и за народ пойти на что угодно… И Сталин "уступил" толпе. Уступил, потому что понимал, что он один-единственный настоящий претендент на пост кормчего. И не было случайностью то, что народ пошел за ним, пошел, потому что рядом с ним были такие же, как он, из бедных, из рабочих, от станка или от прилавка — и Калинин, и Ворошилов, и Каганович, и Молотов, и Киров… Нет, победила не просто новая группировка, а та часть верхушки, которая наибольшим образом устраивала самые темные низы голодающего и бунтующего народа. И вот тут-то и сказался черный гений Сталина. Он стал опираться на темные и грязные начала революционных низов, а точнее, анархически-революционных низов, он опутал страну сетью кланов, на самом верху которых создавался в лихорадочной спешке некий эталон партийного клана, по образцу которого выравнивались, лепились, подстригались, выращивались миллионы новых кланов во всех уголках необъятной державы с ее республиками и автономиями. Создавался и новый тип коллектива-группы, и новый тип человека этой группы. Макаренко, как известно, заметил появление этого нового человеческого типа в 1937 году. Этот человеческий тип, по мнению наблюдательного педагога-писателя, наиболее полно воплощен в чекисте: нервы подобны тросам, улыбка и уверенность на лице, неспособность, подобно интеллигенту, рефлексировать и разваливаться на диване, неприязнь к Достоевскому, к самоанализу, к минорным настроениям, потребность укреплять группу, служить ей во что бы то ни стало, признавать требования группового руководителя выше личных.

Однажды, после раскрытия "заговора" в Красной Армии и расстрела ее военачальников, Тухачевского и других, нарком внутренних дел Ежов на одном из банкетов заявил своим подчиденным: "Мы должны сейчас так воспитать чекистов, чтобы это была тесно спаянная и замкнутая секта, безоговорочно выполняющая мои указания" ("Правда", 29 апреля 1988 г.).

Итак, секта, клан, группа, замкнутая и нерушимая. Замкнутость нужна непременно, чтобы тайно вершить злые дела, чтобы тайно пользоваться благами жизни (пайки, дополнительные зарплаты, бесплатные путевки, дачи, машины и прочее). Полное подчинение групповым "ценностям", командам групповых лидеров. В качестве метода — тщательный индивидуальный отбор, досье на каждого, учет всех промахов и ошибок, воздействие коллектива на личность, контроль днем и ночью, неустанный и неусыпный. В 1938 году лидер чекистов Ежов и его подручный следователь Фриновский уже под следствием давали такие показания. Фриновский: "Ежов требовал от меня подбирать таких следователей, которые были бы или полностью связаны с нами, или за которыми были бы какие-либо грехи и они знали, что эти грехи за ними есть, а на основе этих грехов полностью держать их в руках… По-моему, скажу правду, если, обобщая, заявлю, что очень часто показания давали сами следователи, а не подследственные. Знало ли руководство наркомата, то есть я и Ежов? Знали и поощряли. Как реагировали? Я, честно, никак, а Ежов даже это поощрял". Ежов объяснял на суде: "Порядок рассмотрения дел был до крайности упрощен. Он был проще и в этом смысле бесконтрольнее, чем по обычным уголовным делам… Прокуратура СССР не могла, конечно, не замечать этих извращений. Поведение Прокуратуры СССР и, в частности, прокурора СССР Вышинского я объясняю той же боязнью поссориться с НКВД и показать себя не менее "революционным" в смысле проведения репрессий. Только этими причинами я могу объяснить фактическое отсутствие какого бы то ни было прокурорского надзора за этими делами и отсутствие протестов на действия НКВД в правительство". То есть, проще говоря, беззаконие поощрялось, поскольку беззаконие — это то, на чем держится группа, клан, секта. Сталин знал об этих групповых и клановых образованиях, заботился о том, чтобы принципы групповой жизни, групповых сцеплений и групповой разобщенности были внедрены повсюду, для этого, собственно, и отработан был им эталонный вариант своей группы. В этой отработке он преуспел, и в этом, может быть, и была его историческая роль и новизна исторической миссии.