Грушевая поляна

Сейчас он достает из ящика стола журнал и отдает Леле. Она смотрит на его морщинистое лицо, на ввалившиеся глаза за стеклами очков. На его вялые губы с опущенными вниз уголками – и не верит, что у этого старика в штанах та самая швабра, к которой Лела не раз прикасалась.

– Отнеси Гульнаре, – приказывает Вано и отворачивается от Лелы к захламленному письменному столу.

Лела выходит из класса. В коридоре носятся ребятишки, кто-то направляется на урок. Шагая по коридору, Лела вспоминает, как тогда в душевой кабинке увидела струящуюся по ногам кровь и испугалась, что умирает.

Гульнара ведет урок на втором этаже. Здесь Пако, Стелла, Джильда и другие ребята их возраста. Лела отдает Гульнаре журнал. Перед учительницей раскрыта книга «Фантазия и умелые руки» с образцами аппликаций Нелли Окропиридзе. На открытых страницах видны геометрические фигуры, а одна так похожа на крючковатый нос Гульнары, что невольно подумаешь: так вот откуда она его взяла и присвоила.

Лела выходит во двор, чувствует, что ее тошнит.

Садится на скамейку между елями и закуривает сигарету.

Ей вспоминается еще одна сцена. В коридоре перед спортзалом Вано преградил ей дорогу, взял за руку и сначала повел в спортзал, а потом в раздевалку. Когда Лела была помладше, Вано часто вылавливал ее в школе, брал за руку и куда-то вел. Лела по сей день не забыла то ощущение. Ей не нравилось, но она все-таки шла. И поэтому до сих пор не выносит, когда кто-то берет ее за руку, пусть даже это маленькие Стелла, Пако или Нонна. Леле вспоминается сырость в раздевалке. Вано снимает с нее брюки, потом стягивает рейтузы, трусы и ставит босиком на каменный пол. Она помнит и то, как в раздевалку неожиданно вошел Васка и увидел стоящую возле кресла Лелу без трусов. В кресле сидел Вано, тоже со спущенными брюками… Вано не заметил Васку. Лела и Васка растерянно переглянулись, Васка развернулся и быстро вышел.

С тех пор как Лела повзрослела, Вано не заводит ее больше ни в кабинет истории, ни в раздевалку спортзала. Иногда Лела глядит на Вано и думает: что, если все это лишь дурной сон, а на самом деле ничего и не было? А порой стоит ей заметить безмятежную улыбку Васки, как воспоминания пронзают ее до дрожи, ввергают в нестерпимый стыд и вызывают тошноту.

Лела замечает Левана с мамой, они сидят на дворовой скамейке и тихо беседуют. Мама у Левана красавица – аппетитные формы, каштановые волосы до плеч, – но на красивом ее лице читается печаль. Чувствуется, что больше всего ее волнуют отношения с мужчинами, а на сына времени не хватает. На существование в ее жизни мужчин намекает и манера одеваться: большую грудь обтягивает майка с глубоким вырезом, бедра втиснуты в узкую юбку. Мама и Леван встают, женщина прижимает сына к груди. Тот в ответ застенчиво обхватывает ее руками за плечи. Леван провожает маму, открывает перед ней ворота; в руках у него принесенный ею пакет. Женщина уходит. Леван запирает замок и, не оглядываясь, бежит к жилому корпусу: мальчику не терпится достать из пакета сладости. Лела провожает женщину взглядом. Мама Левана медленно идет по дороге. Машет рукой пыхтящему мимо автобусу, бросается его догонять. Автобус останавливается для бегущей за ним пассажирки, открывает заднюю дверь и, фыркая мотором, терпеливо ждет на пустой остановке. Мама Левана садится в автобус и едет обратно в свою бурную жизнь.

В конце мая наступает пора проливных дождей. «Кроватную», как всегда, заливает. Дали сторожит комнату, не пускает в нее детей, охая, подставляет тазы и ведра под текущие с потолка струи воды. Лела сидит на пятом этаже в комнате с телевизором и смотрит в окно на дорогу. Дети сидят рядом и наблюдают льющий с небес бурный поток, который угрожает смыть с лица земли всю улицу. Интернат расположен в низине, так что вода с улицы сначала устремляется к воротам, а оттуда во двор, где разбивается на два потока, которые обходят справа и слева здание интерната, отрезая от прочего мира. Сторожка Лелы все-таки понадежнее, ведь в ней Тариэл провел немало дождливых майских месяцев, а значит, сделал повыше крыльцо и перекрыл новым шифером крышу.

Стоит один из таких дождливых майских дней, когда ливень исхлестывает интернат и окрестности Керченской улицы, словно намереваясь раз и навсегда отмыть их от въевшейся грязи. Все, включая Дали, собрались в комнате с телевизором; окна запотели, двора не видно, и детьми овладело непривычное ощущение, будто все они – одна семья. В интернат заходит Цицо с Мадонной, которая сообщает, что ее американские знакомые выразили желание усыновить Ираклия. Ираклий, который в это время сидит на подоконнике рядом с Лелой, делается свекольного цвета.