Грусть белых ночей

Подножка, охват за плечи, удар в челюсть — есть десятки приемов, способов повалить вражеского солдата на землю, одолеть его физически. Строевой, боевой, огневой подготовкой разведчики теперь не занимаются, а только такой вот борьбой. Жителей в деревне нет, даже девчат, присланных из Ленинграда вскапывать землю под огороды. Зато войсками забита вся окрестность. День за днем без конца маршируют, запевая «Священную войну», роты, батальоны, оглашая во время учебных наступлений победными криками «ура» никем не засеянные поля. На этих полях роются траншеи, сооружаются дзоты и другие укрепления, а потом артиллеристы их разрушают, стреляя боевыми, а не учебными снарядами.

Разведчики, наблюдая за этими занятиями, возятся друг с другом, внезапно нападают, наскакивают, заламывая назад руки, стискивая, словно железными обручами, шею. Автоматы, диски, рожки отложены в сторону, лежат отдельной кучей. В руках молодых проворных парней — ножи, веревки. Учатся, прячась в траве, маскируясь, незаметно подползать к специально выставленным дозорам, обезоруживать их, затыкать кляпом рот, связывать руки, волочить на собственной спине.

Старшина Кисляков, помкомвзвода Смирнов и другие старожилы взвода вооружены не только автоматами — у каждого из них, так же как у офицеров, есть наган или трофейный браунинг.

Сергею нагана не дали, но большой блестящий нож, который носят на ремне, в специальном футляре, у него есть. Многому успел научиться во взводе разведки Сергей. Может неожиданной подножкой, ударом кулака в челюсть любого свалить на землю, умело замаскироваться, определять дорогу ночью по компасу.

Рядом с полковыми разведчиками занимаются дивизионные. Они хваты еще большие. Все без исключения носят добытые у немцев пятнистые плащи-накидки, у многих трофейные «шмайсеры», разных марок пистолеты, наручные часы.

Дивизионная разведка — отдельная разведрота. Подчиняется командиру дивизии и начальнику разведотдела.

Авантюрный дух, царящий у разведчиков, идет от характера их занятий. Дивизионная разведрота, даже взвод полковой разведки выполняют поставленные задачи самостоятельно. Все тут зависит от смелости, ловкости, находчивости самих разведчиков. Потому-то лишний раз демонстрируют они свою непохожесть на других и в обычной обстановке, когда на задания не ходят.

Что-то похожее было у партизан. Может, поэтому Сергей легко проникся духом, царящим во взводе.

Один из дивизионных разведчиков — ладный, с приятным открытым лицом хлопец — знакомится с Сергеем. Узнав, что Сергей был в оккупации, как бы берет над ним опеку. Охотно отвечает на нетерпеливые вопросы Сергея — как чувствовал себя в сорок первом, сорок втором году, — рассказывает о боях на озере Ильмень, на Волхове, в которых участвовал.

Днем, в ясную, солнечную погоду, видны словно размытые, колеблющиеся очертания Ленинграда. Вечером они словно исчезают, растворяются в синеватом воздухе. Огней большой, настрадавшийся от артобстрелов город не зажигает. Но вечера становятся все светлее, длиннее. Когда показывают кино, сеансы начинают в десять. Ленинград — все-таки север, и май — это месяц, когда приближается пора белых ночей.

Как только выпадает свободное время, Сергей спешит в роту, к друзьям-местечковцам. Помкомвзвода Смирнов, давая разрешение на отлучку, удивляется:

— Откуда у тебя столько земляков? Я войну прошел и ни одного не встретил.

Сергей рассказывает помкомвзвода о том, как после освобождения эшелон с мобилизованными из райцентра, окрестных деревень влился в запасной полк, как хлопцы, учившиеся в одной школе, сговорились не разлучаться и что для этого было сделано.

Смирнов посмеивается:

— Фронт выбирали. Какой кому по вкусу...

У Василя Лебедя времени меньше, чем у Сергея: командир отделения имеет много дополнительных обязанностей. Однако, то прохаживаясь по улице перед домом, занимаемым взводом Василя, то присев на бревне за банькой, где по очереди парятся бойцы, друзья-товарищи находят минутку, чтобы перекинуться несколькими словами.

— Не думали, что попадем под Ленинград, — говорит Сергей.

— Какая разница?

— Хлопцы, что остались в запасном полку, могут попасть на Белорусские фронты. Гришка Буляк, Петро Гокель...

— Гришка письмо прислал, — оживляется Василь. — Адаму, твоему брату. Их команда, по намекам, под Оршей, пройдут по Беларуси...

— Беларусью война не закончится. Думаешь, остановимся перед Румынией или Польшей?.. Из Европы фашистов нужно выгнать. Ленинград, видишь, не сдали...

— При чем тут Ленинград?

— При том, что карликовое государство такой город, как Ленинград, не удержало бы. При таких жертвах. Нам нужно было удержаться...

Чаще всего разговор вертится вокруг местечка, знакомых девчат, обсуждаются новости, принесенные запоздавшими письмами, — они только теперь нашли адресатов. Впрочем, особых новостей нет: местечко недалеко от фронта, его бомбят немцы, знакомые хлопцы почти все на фронте.

Вопреки всем доводам разума живет в молодых душах тайная надежда: а вдруг и вправду Германия сдастся? Какая у нее перспектива? Тогда еще этой осенью сядут хлопцы за парты в своем десятом классе...