Грусть улыбается искренне

— Думаю, в Сан-Франциско не холодно, — язвительно пропел мальчишка. — И тебе абсолютно нечего тосковать! Разве дел нет? Школа, вступительные… И вообще, вылечиться сначала надо, а потом на север лыжи навострять.

— Остроумный ты мой, — Инга плотнее накрылась курткой. — Ты бы тоже сначала вылечился и школу хоть на тройки окончил, а после только глядел за океан. Уехать всегда успеется, было бы желание. Но уехать туда, где хорошо, на готовенькое — дело нехитрое. А вот сделать что-то для Говногонска, как ты выразился, сложнее в миллион раз. Лёгкие пути ищешь?

— Ой, та ну тебя с твоими нравоучениями, — взгляд парня от очередной морали потух, как уличные фонари перед рассветом.

— Совсем не нравоучения это, — спокойно проговорила Инга. — Говорю тебе, как есть, чтобы ты подумал хоть. Зря, что ли, судьба распорядилась так, что ты здесь родился? Там ты не сможешь ни радость испытывать в полной мере, ни тосковать как следует. Всё будет иначе, но не так, как требует твоя душа.

— Это ещё почему? — возмутился Витька, сдвинув брови.

— Потому, — прошептала девушка и мягко улыбнулась, взяв его за руку. — Пора по палатам, час ночи… Опять сверкает, гроза с новыми силам возвращается. Того и гляди громыхнёт, и Золушкин проснётся. Пойдём. Не забудь завтра ключи уборщице вернуть. И… И спокойной ночи, — она вылезла из шалаша и тихо, как пантера, спустилась на пол.

— Э-э! Подожди, мы не договорили. Что значит, я там не смогу жить нормально?! — спохватился сбитый с толку Витька, поспешно слезая со старой ржавой каталки. — Я космополитичный. Прижиться на новом месте — это не проблема для меня. Что такого моя душа там требует особенного? А?

— Спокойной ночи, — ещё раз отчётливо повторила девушка, подмигнув. Виктор обречённо вздохнул и, тихо возмущаясь себе под нос, побрёл следом за ней к двери.

Коридор мирно спал, убаюканный песнями грозовой ночи.

Виктор под утро плохо соображал. Сквозь шуршание дождя он в полудрёме распознал скрип открывающейся двери.

— Витька, разбойник ты такой! Вставай давай! К тебе дружки пришли, — сказал кто-то. Открыв один глаз, парень разглядел силуэт уборщицы.

— Ну и? — проскрипел он еле слышно.

— Они же своими воплями сейчас всех разбудят. Станислав Юрьевич ещё спит, а они заявились и кричат, что не уйдут, пока тебя не увидят. Бандюганы!

Парень попытался протереть глаза, но остатки сна с тяжёлых век уходить не торопились. За пределами одеяла и нагретой за ночь постельки ощущались пришедшие с дождями сырость и холод. Теперь в сером мрачном свете из окна потолок показался Витьке вдвое выше и мощнее. Люстра со старым пыльным плафоном болталась на нём ненужным маленьким довеском. На зеленоватых стенах, особенно возле окна, обозначились грязные подтеки.

Набравшись мужества, Виктор выскочил из-под одеяла и хотел было подбежать к батарее отопления, но, увы, его порыв опередила техничка.

— Не греет она совсем, одевайся лучшее быстрее!

Нужно было срочно напяливать все вещи, какие только у него имелись.

— Левой-правой, левой-правой, я волчище очень бравый! — скача по палате, запел он тихо под нос. Соблазнительно манила назад ещё не остывшая постель, но уборщица, сложив руки на груди, стояла в дверном проёме с видом самого что ни есть строгого наблюдателя.

«И чего она такая вредная сегодня?» — только подумал мальчишка, как в тумбочке среди вещей ему на глаза попалась связка ключей. Он стукнул себя по лбу.

— А-э-э! — промычал он нечленораздельно, с позором осмыслив, что до сих пор не удосужился выучить, как зовут санитарку. — Вы вчера ничего не теряли?

— Теряла! Ключи теряла! — женщина даже выпрямилась, с надеждой посмотрев на мальчишку.

— Вот, я ночью кой-куда шёл… Шёл-шёл и нашёл, — Витька протянул ей связку.

— Ой, радость-то какая! — санитарка едва не дрожащими руками приняла находку. — А мне сегодня пришлось идти к охранникам, просить запасные ключи, охранник раскричался, мол, как я могла! А я-то что? Я ж не специально. Спасибо, Витенька.

Скромно отмахнувшись, парень принялся надевать поверх спортивок ещё и джинсы, чтобы согреться. Осчастливленная и разом подобревшая техничка с довольной миной уплыла из палаты, и Виктор наконец почесал затылок, пытаясь понять, что вообще происходит с утра пораньше. Голова работала отвратительно. Ночью Витька плохо спал, допекаемый неразборчивыми снами. Сперва ему виделось, что он находится на океанском побережье в Сан-Франциско, причём всё вокруг кажется слишком маленьким, узким. Виктор сидит, свесив ноги на лавочке, и ему не даёт покоя совесть, напоминая, что он сбежал из больницы, ушёл от родителей. А пространство с каждой секундой становится всё уже и уже, даже машины начинают лопаться, люди убегать, спотыкаться, падать. Парень не знает, почему всё так происходит, зачем?! Вместе с остальными становится уже и он сам. В итоге душа, похожая на синий светящийся клубок, выскакивает из сужающегося тела и улетает вдаль.