Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги

За эти годы, что работает клуб, мы сумели «приручить» дивную, чуткую, интеллигентную публику. Многих зрителей мы уже знаем в лицо, это наши завсегдатаи. Публика у нас действительно особая, ведь в Юго-Западном районе живет много интеллигенции: ученые, преподаватели вузов, учителя, доктора, инженеры, гуманитарное студенчество. Каждый раз, когда заканчивается встреча с поэтом или театральным коллективом, режиссером или бардом, певицей или писателем, я сердечно благодарю не только тех, кто на сцене, но и наших зрителей. Недаром многие из тех, кто у нас выступал, особо отмечают нашу публику, ее чуткость, образованность, культуру. А публика ценит «штучность» наших вечеров, их особую атмосферу. И это все результат беззаветной работы Эммы Валериановны Абайдуллиной и потрясающего, самоотверженного коллектива. Я же, который «по блату» устроился здесь на должность художественного руководителя, свалил все на плечи своего заместителя (и одновременно жены) и с упоением бездельничаю, заявляя: «Хватит с меня того, что я работаю в клубе «вывеской» и нахожусь на фасаде круглосуточно».

Для меня существование клуба оказалось очень важно. Ведь кинорежиссер всю свою жизнь, когда снимает, трудится среди людей, всегда находится в съемочном коллективе. Творческое одиночество — удел таких творческих профессий, как писатели, художники, композиторы. А теперь рядом со мной, благодаря клубу, прекрасное товарищество единомышленников, талантливая артель соратников, понимающие с полуслова помощники. А главное, на наших вечерах всегда аншлаги и благодарность замечательной, взыскательной публики. Это — настоящее счастье!

И хотя у меня нет ощущения собственной исчерпанности, бесплодности, я понимаю, что уже кое в чем не соответствую времени. Слова «компьютер» и «интернет» для меня чужие. Я отшучиваюсь, говоря, что пишу, как Пушкин, пером, правда, не гусиным, но это «хорошая мина при плохой игре». Сюжетные построения, стилистика, формальные приемы, которые мне близки, для нового поколения устарели. Я не говорю о проблемах, которые волнуют меня, они — вечны, но форма выражения, свойственная мне, вероятно, устаревает. С этим очень трудно смириться. Горько — и не хочется.

Каков же итог?

Я поставил двадцать шесть игровых фильмов, для нашей страны немало. С «Кинопанорамами» я сделал более двухсот телевизионных передач. Выходили книги, пьесы, повести, сценарии, стихи. Сочиненные с Эмилем и в одиночку. Я объездил множество стран, встречался с разноязычными зрителями на всех континентах, разве что кроме Антарктиды. Какие же итоги я еще не подвел? Какие горы еще намерен свернуть? Какие открытия совершить? Вот отрывок из стихотворения, написанного мною лет двадцать тому назад:

Не жду свершений, озаренья, взлета.
Мне так и не достался главный приз.
И предстоит паршивенькое что-то:
Крушение? Или круженье вниз?
Эпоха раскрутилась многолико
И припустилась в суматошный бег.
Смотрю ей вслед задумчиво и тихо,
Оставшийся в минувшем человек.

Тогда при написании стиха мной руководило, с одной стороны, некое кокетство, а с другой — предчувствие, предощущение будущего. Теперь же эти строки действительно про меня.

А если подводить житейский итог, то я многим помогал. И это, наверное, единственное нечто реальное, а не иллюзорные повествования на экране.

Я помогал людям часто и тут же забывал об этом, ибо кичиться своими добрыми поступками неплодотворно и тщеславно. Если люди, к которым я испытывал симпатию, просили меня о чем-то, я безотказно и тут же отправлялся просить за них. Просить за другого куда легче, чем за себя. И тут я пускал в ход свою популярность. Ведь у меня сложилась уникальная ситуация — меня знали не только по фильмам, но и по телепередачам. И поэтому, в отличие от многих коллег-кинорежиссеров, остающихся за кадром, меня в этой стране знала в лицо каждая собака, включая и руководящих.

Кинематограф бо́льшую часть двадцатого века являлся властителем дум, учил образу жизни. Кино указывало, что носить, как вести себя в обществе, как ходить, как стричься или обставлять квартиры, киноэкран диктовал манеру пения и многое другое. Теперь кинематограф сильно полинял. Его былое величие утратилось. Кино отступило перед телевидением, сдавая ему одну позицию за другой.

Кино пятится задом перед Интернетом, беспорядочно теряя свои прежние преимущества. Оно еще цепляется за прошедшие заслуги, но тщетно. И моя любимая фраза «Спасибо старикам Люмьерам, что они подарили мне такую замечательную профессию» сейчас потеряла свою актуальность. И, однако, не перестану их благодарить! Я же всю жизнь отдал этому дивному делу…

Киношники, к сожалению, перестают быть кумирами толпы, они теперь чаще всего герои минувшего. Ореол, окружавший волшебников киноискусства, померк и делается все более тусклым.