Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги

Это надо же сподобиться: за один 1999 год снять два фильма — «Тихие омуты» и «Старые клячи». Да мне и в молодые годы еле хватало сил, чтобы поставить одну ленту в год. И в данном случае помогло, конечно, не накопление опыта. Опыт, скорее, мешает творческой работе, ибо услужливо подменяет радость первого открытия, свежего ощущения, новизны решения. Самое главное для постановщика — не пользоваться уже опробованными схемами, общими местами, гладкими формулами. Эта дорога облегченная, удобная, своеобразные поддавки, за которыми следует творческий проигрыш. А чего стоит поднять такую махину, как «Андерсен. Жизнь без любви» и почти без паузы снять за три месяца «Карнавальную ночь — 2»! Только псих может относиться к себе так безжалостно, как я.

Еще несколько слов о «Карнавальной ночи — 2». Конечно, опыт, знание, умение помогли мне снять этот фильм за три месяца. Но ошибется тот, кто решит, что это была «халтура». Этого я себе не позволял никогда в жизни. Я старался не допускать и компромиссов, выбрасывая недостаточно доброкачественное из своих фильмов или же переснимая. Во второй «Карнавальной ночи» у меня не было времени для пересъемок, и поэтому то, что я считал не совсем получившимся, я попросту выбрасывал из окончательного монтажа ленты. Я доволен этой своей картиной. Ею мне удалось сдать (не в первый раз!) экзамен на профессионализм в очень трудном жанре. Было немало лестных отзывов не только в России, но и в США, и в Израиле. Я сам к себе отношусь с большим подозрением. Все-таки возраст… Это только в песнях поют «Еще не вечер!». Уверяю вас, вечер, и довольно поздний.

В общем, не стоит самообольщаться. Эти рывки в два фильма за один год не проходят бесследно. Усталость, равная усталости сорока тысяч братьев, поглотила меня. А потом я не могу безучастно видеть, что происходит вокруг. Мне все больше и больше не нравится, что страна потеряла нравственные, человеческие, гуманные ориентиры. Бесстыдство и произвол во всех областях жизни правят бал.

Феллини сказал:

— Мой зритель умер.

Время от времени это должен произносить каждый зрелый кинематографист, в том, правда, случае, если у него свой зритель был. У меня он, по счастью, был. И, честно говоря, еще немного осталось. Но закон природы безжалостен — мой зритель уходит. И не только он.

Один за другим меня покидают соучастники моих «дел». А смерть моего близкого, дорогого друга Григория Горина — неожиданная, нелепая, чудовищная, преждевременная — поставила точку на моих кинематографических притязаниях. Вместе с Гришастиком — так я любовно его называл — мы намеревались сочинить еще кое-что. Но не вышло. Кончина друга похоронила и эту идею.

А тут еще и мой любимый композитор, мой соавтор Андрей Петров тоже покинул меня. Столь же внезапно…

Пришло время закругляться, пора прекратить свою активную деятельность в кино.

Когда эта книга ляжет на магазинные прилавки, я отмечу, если удастся, свое 82-летие. Возраст, что ни говори, очень почтенный, хотя я пока еще редко чувствую себя стариком. Но все-таки хватит хорохориться, пора и честь знать. Однако я, привыкший всю свою долгую карьеру трудиться, как лошадь, и жить всегда под большим напряжением, делать сразу множество работ — и на телевидении, и в кино, и писать, и преподавать, — с ужасом думаю о блаженном пенсионном безделье. Слишком много примеров перед глазами, когда активная личность, резко переходя к ничегонеделанию, очень стремительно идет к смертельному финишу. Правда, как правило, речь идет о тех, кого принудительно отстранили от дел либо выгнали в отставку. Я же намерен уйти добровольно. Теперь надо придумать, как поддерживать высокие нагрузки, ставшие привычными для организма. Задача не из простых.

Моя беда еще в том, что я не умею долго отдыхать, не приучен. Да и натура, видать, чересчур активная…

Когда-то, еще в молодые годы, заглядывая в будущее, я сказал себе: «Будет здорово, если я смогу дожить до 2000 года. Одним глазком заглянуть бы в XXI век, и хватит. Мне будет уже 73 года. Куда жить больше-то?»

Вообще задачи прожить долго я никогда себе не ставил. Наоборот, делая фильмы, себя не жалел, работал, что называется, на износ. Наши народные поговорки «Работа не волк, в лес не убежит» или «Работа дураков любит» не были моими девизами, были мне чужды. Я всегда удивлялся, ибо подобные ленивые «слоганы» — не по мне.

В конце XX века, чувствуя, что старость надвигается и ставить фильмы скоро станет совсем тяжко (нагрузка-то чудовищная!), я стал размышлять, каким же делом мне заниматься. Знал — без работы жить не смогу, отдыхать не люблю, не умею. А никакой другой профессией не владею. Другому делу не обучен. И я придумал: хорошо бы открыть киноклуб, где можно будет показывать кинофильмы, организовывать творческие вечера и встречи, ставить спектакли, устраивать утренники, концерты.