Груз небесный

Он надел шинель и с толпой уволенных из других рот вышел на улицу. Увольняемые двинулись к КПП, а он сделал вид, что пошел в магазин, находящийся в пределах части, затем свернул в сторону, у спортивных площадок перелез через забор и направился к метро.

Станции метро – любимые места охоты военных патрулей за самовольщиками. Дима решил не соваться туда, если где-то у входа будут маячить ребята с бляхами или повязками. Ему повезло, когда он вошел в метро, то проскочил мимо патруля, который разбирался с каким-то рядовым с голубыми погонами. Ему так же повезло, когда он выходил из метро. По закону подлости вероятность везений с каждым разом уменьшалась.

Прождав Агнессу около часа, Дима решил вернуться наземным транспортом. Он спросил у стоящих на остановке людей, как добраться до Добрынинской площади. На его счастье автобус шел туда без пересадок, и он доехал без приключений до своей остановки и до части. В лапы патруля он попал уже перемахнув через забор и оказавшись на территории полка. С одной стороны ему повезло, влипнув комендантскому патрулю, он рисковал попасть на гарнизонную гауптвахту, о которой много слышал и которой побаивался, с другой стороны – лучше не попадать к своим, поскольку тут же был вызван дежурный офицер роты и начались разборки. На следующий день ротный сказал, что ошибся в нем, что доверить такому человеку сектор в большом карауле он не может. Да и вообще стоит подумать, сможет ли служить такой солдат в полку, который в мирное время выполняет боевую задачу.

Поскольку проступок Веригина был зафиксирован в выходной и задержали его уже в части, больших последствий он не имел, но все же командир батальона объявил ему пять суток ареста.

* * *

Доехал я быстро. В штабе отряда в комнате дежурного по части сидел посыльный. Он слушал музыку по радио, покачивая головой направо-налево в такт мелодии. Он сказал, что Шабанов у себя. Я бросил портфель на топчан возле посыльного и направился к замполиту представляться.

Стукнув в дверь разок-другой, я вошел и увидел Шабанова и Кравчука.

«Поросенок, – мысленно обругал я посыльного, – не сказал, что в штабе начальник УНРа. Теперь он и замполит навалятся на меня вдвоем… Иначе и быть не может: такое ЧП в роте…»

– Почему здесь? – спросил Кравчук, увидев меня.

– Разрешите объяснить, – вмешался Шабанов, – мы поменяли его со Шнурковым: надо же кому-то похоронами заниматься.

– Ах да, – сказал Кравчук, – конечно, конечно…

– Идите, Малых, – распорядился замполит, – я с вами позже поговорю.

Вот те раз. Я считал, что попал в ощип, что отцы командиры обсуждают из ряда вон выходящее происшествие, а они о нем и не думают. О чем же более важном они говорят? Ну да, конечно, о чем же еще могут говорить строители в предпоследний месяц года.

В коридоре я столкнулся с дежурным по части прапорщиком Родиным – командиром третьего взвода нашей роты.

– Лейтенант, – сказал он, – а тебя замполит с утра ждет.

– Подождет, – ответил я неласково, взял портфель и направился в роту.

По дороге мне встретился Горбиков: в шинели, яловых сапогах, шапке, клапана которой были подняты и завязаны бантиком. За стеклами очков глаза замполита-два казались величиной с десертные ложки. В сентябре он разбил свои импортные и неделю ходил на службу в окулярах времен Грибоедова, пока тесть-профессор не раздобыл ему оправу западногерманского производства, в которую пришлось вставить отечественные линзы. Та неделя не прошла для Павла даром: к нему приклеилась кличка Линза, и, видимо, надолго, на весь славный путь офицера-двухгодичника. Впрочем, кличка – это не смертельно. Почти все в отряде имеют их: Шнуркова зовут за глаза Шнуром, Силина – Заей, Гребешкова – Дятлом. Наверное, есть кличка и у меня, но я ее еще не знаю…

– Рад тебя видеть, – сказал Горбиков и развел руками, мол, рад то рад, но ничем помочь не могу…

– Как это случилось, – спросил я.

– Тривиально, – ответил он. – Твой Уваров и еще один штатник из четвертой роты – Мосин повезли седьмого в Выселки рулон рубероида на продажу… В деревне их угостили самогоном… Свадьба там была… вышел какой-то душевный мужик и плеснул им самогона из чайника…

– Почему из чайника?

– А черт его знает, так говорят. Мосин парень здоровый, а твоего бойца развезло. Но все бы ничего, если бы по дороге обратно Мосин с местными не задрался… Пока он ремнем махал, Уваров куда-то пропал… Его только вечером в старом коровнике нашли. Врачи смерть от переохлаждения констатировали. Мосин, как узнал об этом, – убежать хотел: «совета бригадиров» испугался, но его поймали. Он сейчас на гауптической вахте сидит…

– Павел, – сказал я ему, – ты уж мне на слово поверь, без всяких там доказательств: я в армии не первый раз – нет такого слова гауптическая вахта…

– Как нет? – удивился Горбиков. – Если существует аббревиатура, то должно существовать и полное словосочетание…