Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Прожив четыре года в относительном покое, некоторые картлийские феодалы роптали на возобновление военных действий. Недовольные, в особенности Бараташвили, чьи земли всегда первыми подвергались иранским вторжениям, собрались у брата Симона, Давита. Давит повез их в Казвин на встречу с шахом. Шах Тахмасп принял Давита роскошно, убедил его обратиться в мусульманство и назваться Дауд-ханом: новоиспеченному царю Тахмасп подарил грамоту, по которой шах признал Дауд-хана ханом Тбилиси и также Южной и Восточной (но не всей) Картли. Чтобы занять свое «ханство», Дауд-хан вернулся с собственной маленькой армией. В 1567 году ему пришлось сразиться в Дигоми с армией брата, царя Симона, который совместно с Вахтангом, сыном Баграта Мухранбатони, все еще управлял бо2льшей частью Картли. (Около 1539 г. Баграт Мухранбатони постригся в монахи, приняв имя Барнабас, и провел оставшиеся годы, сочиняя антимусульманский трактат Повесть о безбожной вере ишмаилитов.) Дауд-хан проиграл битву, но с помощью соседних мусульманских правителей сохранил Тбилиси. В 1569 году Тахмасп решил полностью свергнуть Симона, собрал армию в Карабахе, нанял кумыкских и аварских солдат у дагестанского шамхала и вторгся в Грузию. Известный ренегат Кахабер Корганашвили повел шахский авангард по Алгетской долине. В битве при Парцхиси маленькой грузинской армии удалось отбить атаку кызылбашей. Царь Симон, сам поразивший копьем не одного иранского солдата, нечаянно отделился от армии: Корганашвили указал шамхалу Джемшиду на Симона, и шамхал копьем сшиб царя с коня. Симона сковали цепями и, после того как он отказался принять мусульманство, отвезли в неприступную крепость Аламут (на полпути от Тегерана до Каспийского моря): там он томился с другими знатными пленниками до 1578 года.

Народ не признавал Дауд-хана: напрасно он назывался Давитом XI, царем Картли. Ренегату Корганашвили не повезло: его схватил князь Сачино Бараташвили на коджорской дороге и, говоря словами народной баллады, «со связанными руками он слетел с утеса». В Картли наступил странный мир: войны не было, но не было ни торговли, ни культуры. Грузинские заграничные центры, потеряв контакт с родиной, подвергались оттоманскому гнету: паломники доходили до них редко, и палестинские монастыри обменивали серебряные потиры на хлеб.

Кахетия под властью хитроумного царя Левана избежала беспощадных мер шаха Тахмаспа. Тем не менее иранцы начали отрезать те районы в Кахетии, где жили мусульмане и национальные меньшинства: цахуров (юго-западный дагестанский народ) объявили иранскими подданными[127]; территории в кавказском предгорье отдавали дагестанским вождям. У царя Левана был дружеский союз с тестем, шамхалом Карамусалом, который управлял конфедерацией кумыков и аваров: из-за занятых территорий отношения испортились. К тому же Тахмасп заставил Левана прислать второго сына Иесэ (известного тоже как Вахтанг) заложником в Казвин. Там в 1559 году Иесэ обратился в мусульманство и принял имя Иса-хана, но вскоре отрекся от новой религии и попытался сбежать. Его поймали 23 декабря 1552 года и посадили в аламутскую тюрьму, потом к нему присоединился картлийский царь Симон.

Леван изменил свою политику. Как и его дед, кахетинский царь Алексанрэ, он прощупал почву у российского царя. В 1490-х годах ответа не было, но к 1556 году Иван IV завоевал Астрахань и получил доступ, хотя и ненадежный, к Каспийскому морю и, по реке Тереку до границ Кахетии. Из кавказских народов черкесы раньше всех связались и даже породнились с русскими[128]: черкесы же отрекомендовали грузин христианами, нуждающимися в защите. Россия, последняя могучая православная страна в мире, одновременно прокладывала себе дороги к Балтийскому, Черному и Каспийскому морям. Кахетинцы получили возможность еще одного выбора, кроме оттоманского или иранского господства. В 1563 году Леван послал в Москву монаха Иакобэ с просьбой прислать солдат и занять правый берег Терека. Через четыре года Иван IV построил Терек-город, крепость на слиянии Сунджи и Терека. Предпринятый демарш, однако, пришлось отменить: оттоманы потребовали, чтобы русские снесли крепость, и армия крымских татар поскакала на север и сожгла половину Москвы. Иван IV, и так утомленный Ливонской войной, снес Терек-город и покинул Кахетию на произвол судьбы. У шаха Тахмаспа были дружеские торговые отношения с Россией, но он никогда не простил кахетинцев за то, что они пригласили на Кавказ русских казаков.