Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Ртищев сжег мятежные деревни, поля и виноградники, перебил или переселил несколько тысяч крестьян. Шестьдесят двух феодалов и священников он отдал под полевой суд; сажал монахов и монахинь, а остальных сослал в Сибирь на каторгу. 14 января 1813 года он повесил четырнадцать крестьян, среди них семидесятипятилетнюю старуху. Взыскав в виде штрафа с кахетинского народа 50000 серебряных рублей, тысячу с лишиним тонн пшеницы и пятьсот тонн ячменя, Ртищев довел народ до уровня обнищавшей Имеретии. В качестве наказания за любое преступление он применял коллективную ответственность, воров секли, деревнями управляли военные. Лишь немногие пользовались доверием начальства: например, архимандрит Елевтери из Кварели, прославившийся тем, что прервал обедню, чтобы повести прихожан в атаку на внезапно появившихся лезгинских захватчиков, смог купить у русских тридцать кило пороха и получил ежегодную пенсию в тысячу рублей серебром[216].

Три года подряд Ртищев уговаривал царевича Александрэ сдаться, и в письмах осыпал беглеца то упреками и угрозами, то обещаниями. За выдачу царевича, мертвого или живого, Ртищев предложил аварскому хану 6000 рублей и пожизненную пенсию. Александрэ, завербовав дагестанских телохранителей, относился ко всем предложениям крайне подозрительно. Посредник Александрэ был неприемлем для Ртищева, и наоборот. Ртищев посылал к Александрэ отца Елевтери, Александрэ к Ртищеву — армянского прапорщика Корганова. Ртищев даже написал Аббасу Мирзе с предложением отпустить Александрэ в Иран, если Аббас пообещает, что больше его не выпустит. К маю 1816 года Ртищев был уверен, что Александрэ спустится с гор и сдастся русским в Кизляре, но царевич повернул на юг и в июле с одиннадцатью сторонниками, поболтав с казаками на границе, перешел Куру и добрался до Ахалцихе, чтобы ехать в Иран. (Генерал Ермолов арестовал пограничного офицера и приказал, чтобы всех негрузин и нерусских, потворствовавших побегу, повесили на месте.)

По условиям мирного договора Россия могла оставить за собой только ту турецкую территорию, которую приобрела не вооруженной силой, а хитростью. Поэтому Ахалкалаки, Поти и Батуми пришлось вернуть оттоманам. Сухум, где христиане Шервашидзе управляли страной, остался русским портом в Грузии и мог бы процветать, если бы туда провели дорогу и построили мосты. Мирный договор обезвредил царя Соломона, еще в 1813 году лишившегося своего лейб-медика и лучшего советника, отца Николы ди Рутильяно, который умер в Ахалцихе от чумы. Хотя турки уже не оказывали ему поддержки, он получил убежище в Трабзоне, где 7 февраля 1815 года умер от плеврита. (Его духовник, отец Илларион, переселился на Афон, где оказался единственным грузинским монахом и провел тридцать лет в полном уединении[217].) С покойным Соломоном Ртищев обошелся по-рыцарски, выразив готовность похоронить его в царском мавзолее в Гелати. Но Соломона похоронили в церкви Святого Григория в Трабзоне и только в 1990 году перезахоронили в Гелати. Шестьдесят человек из придворных Соломона пустили домой в Имеретию, и его вдова и две сестры беззаботно зажили в Петербурге.

Несмотря на мир, жить в Имеретии легче не стало. В 1815 году умер от инфаркта генерал Симонович, самый доброжелательный из русских правителей. Единственным местом, где можно было разгружать корабли, был Редут-Кале, где частые бури и каботаж мешали торговле. Люди голодали. Ртищев передал русскому экзарху власть над имеретинской церковью, но в гражданском управлении порядка не наводил. Он умел только наказывать: евреев, принимавших крепостных в залог, секли и ссылали с семьей в Сибирь. Несмотря на декрет, по которому каждую купчую по продаже крепостных должны освидетельствовать три человека, юношей и девушек продолжали продавать в рабство. Ртищев боролся с разбойниками, поставив сторожей по главным дорогам, и заставив землевладельцев компенсировать ограбленных на их территории. Отчаявшись в конце концов, Ртищев объявил, что любит армян, верных только России. Но для полуармянского Тбилиси он сделал мало, напрасно попросив деньги, чтобы построить богадельню и ратушу. Судопроизводством Ртищев занимался лично: по средам и пятницам он принимал петиции и решения выносил на следующем заседании. Как и его предшественники, он старался выявлять жуликов, заставив феодалов предъявить родословную. Его попытки навести порядок в финансовой путанице не увенчались успехом. Тбилисский монетный двор еще чеканил мелкие серебряные монеты, но меди уже не было, так что ввезли копейки на полмиллиона рублей. В 1814 году Ртищев ввел в обращение бумажные ассигнации, но никто не хотел их принимать, так как они стоили всего четверть номинальной цены. Самой непростительной оплошностью Ртищева, однако, была попытка построить порт при крепости Святого Николая вблизи от Поти: стройку бросили, когда лихорадка уже унесла жизнь 3000 солдат.