Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Новое сообщество — Комитет за свободу Грузии, поддержанный знатными грузинами, — накануне войны перенесло свой штаб из Женевы в Берлин. Комитет сформировал грузинский легион, который сражался вместе с турками, и предложил образовать правительство из всех партий, включая Ноэ Жордания и социал-демократов, которое управляло бы независимой Грузией под немецкой протекцией. Левые партии считали «нецелесообразным» подстрекать антирусских мятежников, пока в Грузии не охладится патриотический пыл. Правые партии не стеснялись: в начале войны социал-федералист Леван Кереселидзе, участник душетского грабежа 1906 года, очутился в Берлине: его пригласили в Берлин вместе с князем Гиорги Мачабели, интернированным немцами в Брюсселе. В Берлине они совещались с гейдельбергским ассирологом доктором Михеилом Церетели, и 27 сентября 1914 года Мачабели и Церетели представили немецкому Министерству иностранных дел меморандум, предлагающий нейтрализацию Кавказа и создание содружества из Царства Грузии с армяно-татарскими кантонами и с федерацией горцев: границы будут демаркированы с помощью Германии, Австро-Венгрии и Турции[288]. Берлинские переговоры закончились обещанием, что Германия, если она победит, учредит в Грузии конституционную монархию, как в Болгарии, с царем из западноевропейских династий. Из Берлина Кереселидзе и Мачабели поехали в Константинополь, где к ним присоединились два грузинских католических священника[289]: они занимались пропагандой, отговаривающей грузин от службы в российской армии. Кереселидзе поселился в немецком штабе в Трабзоне, где ему дали деньги и возможность вербовать грузинских военнопленных. В 1916 году в Лозанне состоялся съезд национальных меньшинств, где Михеил Церетели, опубликовавший по-французски и по-немецки монографию Грузия и мировая война, выдвинул программу, по которой Россия должна была соблюсти все статьи Георгиевского трактата 1783 года и таким образом предоставить Грузии такую же независимость, какую уже обещала Польше.

В начале войны русские армии на европейском фронте одерживали блестящие победы над Австрией; в Закавказье же первые битвы кончались зловеще. Нападения на Эрзурум провалились из-за лютой зимы и недостатка подкреплений; турки, нанеся контрудар, взяли Батуми и, когда русские войска их оттеснили, еще крепче сплотились вокруг Эрзурума. В декабре 1914 года оттоманский «Наполеон» Энвер-паша взял командование в свои руки и окружил большую армию под Сарыкамышем. Только блестящая храбрость грузинского офицера «сатаны-капитана» Тараса Вашикидзе, прорвавшего окружение, выручила русские войска и сокрушила третью турецкую армию.

Несмотря на победу Вашикидзе, общественное мнение свалило вину за окружение под Сарыкамышем на Воронцова-Дашкова, якобы одержимого расширением и обороной восточных армянских границ за счет грузинских территорий на западе[290]. Карло Чхеидзе жаловался, что войсками командовали наместница и ее армянская клика. Когда в ноябре 1914 года царь Николай, приехав в Тбилиси, обедал сначала с армянами, а затем с грузинами, Воронцов-Дашков уже слег, но камфорные уколы помогли ему встать, чтобы приветствовать императора. Графу уже было 79: летом 1915 года царь разрешил ему уйти на пенсию именно тогда, когда сам принял катастрофическое решение стать главнокомандующим русской армии, вытеснив своего предшественника, дядю великого князя Николая Николаевича, который стал кавказским наместником.

Хотя император теперь положил начало целому ряду катастроф, которые разрушат его империю, приезд Николая Николаевича на Кавказ, похоже, изменил ход военных событий. Этот высокий человек на маленькой белой в серых яблоках лошади, с окровавленной от сыромятных вожжей рукой, объездив грузинский и армянский соборы, суннитскую и шиитскую мечети, начал кричать на подобострастных генералов. С великим князем приехали его брат Петр и двести охранников (дворцовым телохранителям Николай Николаевич не доверял); он ездил осматривать фронт на «Роллс-Ройсе» (пришлось изъять 100000 рублей из военного бюджета, чтобы построить шестикилометровую дорогу от летнего дворца до тбилисского шоссе). Новый наместник уволил всех помощников Воронцова-Дашкова, в особенности поруганного Петерсона, и назначил новичков из русских: кавказцев он к себе не допускал. При его командовании армия взяла Эрзурум и Трабзон, хотя Россия была обязана победой не блестящей русско-грузинской стратегии, а расшатанности оттоманского правительства, скоцентрировавшего все силы на истреблении армян в Восточной Анатолии. С приездом великого князя в Тбилиси уже не было ни бомб, ни покушений; но не было и реформ, кроме жалкого подобия местного самоуправления. Население было поглощено мыслями о победе в Анатолии и озабочено ранеными солдатами и беженцами.