Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Когда же в полдень 30 августа 1907 года убили Илью Чавчавадзе, вся Грузия оцепенела. Чавчавадзе, уважаемого даже политическими противниками, только что избранного предводителем дворянства, но ярого борца против тайной полиции, смертной казни и русификации, подстерегла вооруженная банда на дороге вблизи от его дома в Сагурамо под Тбилиси. Чавчавадзе и одного слугу застрелили, жене разбили голову обухами. Жандармы вскоре задержали шесть человек, включая местного старосту, кучера и повара Чавчавадзе. Заключенных быстро осудили и приговорили к смерти, но чудом выжившая вдова Чавчавадзе уговорила начальство заменить казнь каторгой. Улизнули двое убийц — местный старшина и Гигла Бербичашвили, ружейным выстрелом разорвавший сердце Чавчавадзе.

Объяснение жандармов, что Чавчавадзе убили в отместку за увольнение взяточника-старосты, никого не убедило: публика винила либо тайную полицию, либо большевиков и не исключала возможности, что обе организации сотрудничали, чтобы избавиться от всеми любимого либерала. Но история указывает скорее на большевиков, в особенности на Серго Орджоникидзе и Сталина. В 1921 году в Грузию вдруг вернулся Бербичашвили, из красноармейца быстро превратившийся в секретаря райкома, а затем благодаря покровительству Пилипэ Махарадзе председателя колхоза. В старости Бербичашвили работал сторожем в универмаге, а 5 января 1942 года, после «реабилитации» Чавчавадзе как «буревестника революции», его расстрелял НКВД за убийство великого поэта по приказу царской охранки. (Димитри Джаши, якобы организовавший убийство и отсидевший несколько лет в одиночной камере, чтобы другие заключенные не нападали на него, был расстрелян НКВД. Интересно, что к концу 1950-х годов прокуратура отказалась его реабилитировать[285].)

28 мая 1908 года священник заманил экзарха Никона на лестницу дома Синода, чтобы убийца на улице смог застрелить его в спину из пистолета. В смерти Никона обвинили грузинское духовенство, так как экзарх с помощью казачьих плетей незадолго до этого разогнал их неофициальный церковный совет. По приказу из Петербурга были арестованы шестьдесят два грузинских священника, среди них трое будущих патриархов независимой церкви. Сам Воронцов-Дашков объявил автокефалию «пустой мечтой». Обстановку разрядил новый экзарх Питирим, читавший молитву на грузинском и осетинском языках.

Наместник изо всех сил старался угождать каждому сословию, поколению и классу. Напрасно он убеждал петербургских министров создать в Тбилиси университет, объяснив, что грузины в поисках высшего образования уезжают за границу, а возвращаются уже радикально и враждебно настроенными к начальству. Армяне и азербайджанцы требовали не университета, а политехникума, который они построят на свой счет и где будут преподавать сельское хозяйство, горное дело, инженерное дело и экономику. Чтобы сделать здание сейсмоустойчивым, Воронцов-Дашков наскреб триста тысяч рублей. Он настаивал, опять напрасно, чтобы Петербург разрешил на Кавказе, как в России, местное самоуправление, и даже рекомендовал, чтобы во избежание колониального восстания Россия присвоила Закавказью, как Великобритания — Австралии и Канаде, статус доминиона.

Однако к весне 1906 года в России уже укоренялась реакция, и император одерживал верх над Первой Государственной Думой, слишком радикальной, чтобы предлагать осуществимые законы или находить общую с министрами почву. Среди думских социал-демократов оказался Исидорэ Рамишвили и выпускник Варшавского ветеринарного института, будущий вождь независимой Грузии Ноэ Жордания, которые, не настаивая на автономии Грузии, выдвигали программу радикального преобразования для всей Российской империи. В апреле Думу распустили, левое крыло, объявленное вне закона, бежало в Выборг, где публиковало манифесты. Избранная по новым избирательным законам Вторая Дума отражала интересы помещиков и профессиональных классов, больше чем рабочих и крестьян: тем не менее в ней участвовало еще больше грузинских радикалов — восемь социал-демократов и социал-федералистов, среди которых ведущая роль отводилась красноречивому Иракли Церетели, который выступал «устами» слегка косноязычного Ноэ Жордания, как Аарон для Моисея. Но летом 1907 года, распустив и эту Думу, царские министры арестовали бо2льшую часть социал-демократов. В Третьей, значительно более консервативной Думе участвовали всего три грузина — два социал-демократа и один абхазский монархист.