Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

После убийства Рамишвили и смерти Какуцы парижские меньшевики уже не считались опасными для советской власти. Бывший министр иностранных дел Эвгени Гегечкори ушел из политики и, благодарный НКВД, финансировал в Париже модный магазин, которым заведовала его жена. В 1933 году французы заключили с СССР договор и перестали признавать легитимность грузинского правительства в ссылке, которое они переименовали в Управление грузинских беженцев. Французское правительство затем отняло у Жордания уцелевшие тридцать девять ящиков грузинских сокровищ: грузины стали только «кураторами», и им пришлось защищаться от графини Оболенской, урожденной Дадиани, требовавшей возвращения сокровищ зугдидского дворца.

Эмигрантами теперь управляли другие личности, связанные с Турцией, Польшей и Германией. В 1930 году Шалико Беришвили, племянник покойного Ноэ Рамишвили, тайком пересек границу из Турции и встретился в Грузии с уцелевшими членами меньшевистского подполья и таким же образом вернулся во Францию. Четвертая секция польской разведки, «Проект Прометей», включила более предприимчивых правых грузин в свои антисоветские программы. Сотрудник Беришвили, Менагарашвили, поехал в Иран как гражданин Польши и организовал тайные переходы советской границы. В Берлине Михеил Церетели, в 1918 году сотрудничавший с немцами, возглавил общество «Белый Георгий» и создал Грузинскую народную организацию. Среди влиятельных грузин в Германии был инженер фирмы «Сименс», Михеил Каучхишвили. Появлялись и жулики, вымогавшие деньги у французской и немецкой разведки, но бо2льшая часть грузин, работающих на немцев, были патриотически настроенными грузинскими офицерами, например герой 1921 года генерал Квинитадзе и бывший тбилисский генерал-губернатор Шалва Маглакелидзе (который вместе с нацистами вторгнется в Польшу и в Кракове возьмет на себя руководство антисоветскими украинцами, а затем поедет в Италию и Ватикан).

После 1937 года, более консервативное правительство во Франции уже не дружило с СССР и проявляло сочувствие к эмигрантам из Российской империи. Такие агенты, как Шалико Беришвили, могли теперь рассчитывать на поддержку Франции, Германии, Польши и Турции. Горсточка грузинских эмигрантов даже начала работать на НКВД, после того как Сталин отправил своего личного посланника Давита Канделаки на переговоры с нацистским министром финансов доктором Шахтом и Гитлер смягчил антибольшевистскую риторику. Но эти агенты оказались ненадежными.

В 1940 году Шалико Беришвили, опять тайком прокравшись в Грузию, скрылся в обсерватории Абастумани[335]. Узнав, что Франция и Турция согласились, что в случае войны Турция получит грузинскую территорию и оттуда разрешит французским самолетам бомбить советские города, Беришвили возмутился и отправил на имя Берии анонимное письмо: он признался, что его попросили провести рекогносцировку Тбилиси и Баку в целях предполагаемой французами и туркамии бомбежки. Ответа не последовало, но с другими эмигрантами-шпионами в советских тюрьмах начали обращаться лучше. В августе 1940 года Беришвили опять появился в Грузии с двумя товарищами. Из укрытия в лесах под Батуми он опять написал Берии и потребовал встречи. Через две недели, связавшись с ним посредством объявлений в кобулетской газете, появился чекист, который привез Беришвили к Рапаве, а затем отправил в Москву. В Москве Беришвили стал «агентом Гомером», который должен был проживать в Стамбуле и доносить на всех своих сотрудников в эмиграции, а также разыскивать сорок пять тонн сокровищ Романовых, якобы закопанных в Стамбуле генералом Врангелем. (На это задание Беришвили дали пять тысяч долларов на покупку участка, откуда можно было бы выкопать туннель под развалины православной церкви, где якобы были зарыты сокровища: к 1942 году, после очередной встречи с Беришвили, даже НКВД перестал верить в эту басню.) У Беришвили были, кроме разочарования в французах, еще другие побуждения: он злился не на советскую власть, а на меньшевиков за убийство дяди Ноэ Рамишвили и поэтому хотел погубить социал-демократов. У него в Грузии еще жили на свободе братья, сестры и родители, которых Рапава мог арестовать или убить, если он перестанет быть полезным. Поэтому Беришвили в Стамбуле вербовал грузин и для немецкой, и для советской разведки.