Грузинские народные предания и легенды

Ряд преданий Грузии имеет параллели в мире греческой мифологии. Таково предание об одноглазом циклопе ("Сказание об одноглазе", № 211). Сюжет об уничтожении одноглазого великана является широко распространенным международным сюжетом (АаАн 1137). Он встречается как на Западе, так и на Востоке[49]. Древнейшая письменная фиксация этого сюжета имеется в "Одиссее" Гомера (песнь IX). Как указывает В. М. Жирмунский, "можно с уверенностью сказать, что огузы, наравне с другими татарскими кочевыми народами (кыпчаками, киргизами), знали эту сказку еще на своей среднеазиатской родине и отсюда принесли ее в Закавказье и Малую Азию"[50].

В этом плане привлекает внимание предание "Когда спит вода" (№ 174): "Говорят, когда вода спит, что ни опустишь в нее — все станет чистым золотом". Царь велит убить мельника, который нечаянно опустил в тот миг руки в воду. Руки стали золотыми, и все, к чему он прикасался, превращалось в золото. Это предание вызывает ассоциации с эллинским мифом о фригийском царе Мидасе. Испрошенная им у богов способность превращать все, к чему он прикасался, в золото чуть не послужила причиной его гибели.

Своеобразна группа преданий морально-философского характера, в частности предание "Земля свое возьмет" (№ 181). Это предание давно обратило на себя внимание исследователей. Оно было опубликовано на грузинском, русском, французском и английском языках (см. примеч.). Несколько раз оно подвергалось обработке (например, оно было напечатано в обработке В. Соллогуба). В настоящее время мы располагаем рядом чисто народных текстов. В частности, это предание имеется среди грузинских народных сказок, записанных в XVII в. католическим миссионером Бернардом Неаполийским, подвизавшимся в Грузии между 1670-1679 гг. и изучившим грузинский язык. Два текста из этих записей нам удалось найти в Институте рукописей им. К. Кекелидзе, в архиве М. Тамарашвили. Они были изданы нами вместе с исследованием. Мы указывали, что М. Тамарашвили переписал эти тексты в архиве Торре дель Греко в Италии, где имеется рукописный сборник с записями народных сказок[51]. В 1963 г. Фундаментальной библиотеке АН ГССР удалось получить микрофильм этого сборника. В 1964 г. М. Чиковани издал эти тексты с исследованием и вариантами[52]. Один из текстов оказался вариантом предания о юноше, искавшем бессмертия, известного до сих пор под названием "Земля свое возьмет", или "Красота".

В этом предании юноша, впервые увидевший смерть (смерть отца или убитого на охоте оленя) и узнавший о ее неизбежности, уходит из дому в поисках страны, где можно найти бессмертие. Попадая к чудесному ворону, оленю и дубу, он отвергает предложенную ему возможность долголетия и, перейдя через реку, попадает к чудесной девушке, которую зовут Турпа, т. е. прекрасная. Он узнает, что она так же стара, как мир, однако, очарованный ее красотой, просит разрешения остаться с ней. Бессмертная дева предупреждает юношу, что "земля свое возьмет", что человек не сможет вынести бессмертия. Юноша остается с ней. Проходит тысяча лет. Юноше они кажутся несколькими днями. Затосковав по матери, он уходит, надеясь вернуться. Возвратившись домой, он чувствует свое одиночество в ставшем чуждым ему мире, съедает яблоки, данные ему девой, и умирает (по некоторым вариантам — возвращается к деве).

В шотландском предании "Фаркуер Мак-Нейл" фермер нечаянно попадает к феям. Также нечаянно через шестьсот лет он возвращается домой. Никто не помнит об его исчезновении. "Это так его сразило, что кости его внезапно рассыпались в прах и он рухнул кучей золы на пол"[53].

Тот же мотив встречается и в ирландских сагах. Герой Кондла Прекрасный, прыгнув в стеклянную ладью по зову девы, попадает в "страну блаженства, страну живых, где нет ни смерти, ни невзгод"[54]. Другой герой, Бран, сын Фебала, со своими друзьями пускается в море по зову неведомой прекрасной девы, певшей ему об острове, где нет горести и обмана, где живут "без скорби, без печали, без смерти, без болезни, без дряхлости". Они прибыли на этот остров, и "им казалось, что они пробыли там один год, а прошло много-много лет". Подобно герою грузинского предания, тоска по дому охватила одного из них, и они собрались в обратный путь. Тщетно отговаривала их дева. Тогда она предупредила их, чтобы они остерегались касаться ногой родной земли. Однако один из героев, не выдержав, прыгнул из ладьи на берег. Едва коснулся он земли Ирландии, как тотчас же обратился в прах[55].

По мнению А. А. Смирнова, в основе образа "блаженной страны" лежит без сомнения исконно кельтское верование, но в caгax описания ее осложнены христианскими и, быть может, античными образами и представлениями. Есть в них и примесь скандинавской мифологии[56].