Грызлобич (СИ)

– Время для просьб прошло…

Надежда – коварная и безжалостная лгунья, неизменно убеждающая попавших на стол наивных господ и дам, что все это какое-то нелепое и случайное недоразумение, которое вот-вот разрешится. Но скорее сами они разрешатся… от своих внутренностей.

– Знаете, я вообще-то не плохой человек. Бывают дни, когда я не представляю ни для кого угрозы. Живу обычной жизнью, влачу неприметное существование и самые яркие эмоции переживаю от чтения газет. Может быть, в такой день я очень похож на вас, но… сегодня другой день.

Ох, уж эти дни… стремительно сменяемые, как моргание. Еще вчера ты прогуливался по темному переулку, или шел на работу, или встретил того, кого мечтал встретить, а уже сегодня ты лежишь на столе, а ремни сжимают твои грудь, пояс и бедра. А кто-то говорит с тобой из темного угла, и каждое его слово – насмешка или угроза.

Как забавно наблюдать эту трансформацию, когда важность и накопленный за годы жизненный опыт превращаются в пыль, стоит им осознать, где они находятся, что происходит и что вскоре произойдет. И вчерашний высокомерный адвокат или легкомысленный повеса, или светская львица в крысином манто, как один, становятся одинаковыми как две капли воды, как две пластинки «Падение из окна», купленные в одной и той же лавке. Они одинаково стонут, воют, кричат и молят. Они говорят те же слова. И все, как один, превращаются в маленьких детей, которые по нахмуренным бровям строгой няни вдруг понимают, что за их шалость их ждет наказание… Наказание, да… но сперва игра.

– Мы поиграем с вами, мой дорогой. Мои маленькие друзья проголодались…

Изобретательность – то, что отличает хитроумного маньяка от обычного скучного и безыдейного убийцы. То, что отличает профессионального охотника от любителя. Здесь нет человека и человека – здесь игроки, сошедшиеся за партией в убийство. Здесь лишь роли: жертва и тот, кто стоит в темном углу.

Любой может похитить человека. Любой болван с иглами и ножами может проводить пытки, но далеко не каждому свойственна изощренность. Многие умеют писать, но не у каждого есть свой… почерк.

У маньяка из переулка Морлокк был свой почерк, был свой стиль и свой особый, уникальный инструмент – или, вернее, инструменты.

А еще у него было искореженное, как консервная банка под башмаком бродяги, чувство юмора.

И если вернуться к почерку, изобретательности и изощренности… Клетки у стены дрожали. Светящиеся глаза не мигая глядели на жертву на столе, множество ноздрей сокращалось, втягивая сладкий и приторный запах «Вкуснятины-18».

К гремлинам мистер Морлокк испытывал неоднозначные чувства. С одной стороны, эти грызливые коварные существа были крайне плохо дрессируемыми, но с другой… они идеально подходили для его плана. Это был его подход. Уникальная особенность. И если бы он все-таки вступил в Общество Злодеев Габена, отринув свою нелюбовь к тамошним высокомерным болванам, его кошмарный почерк стал бы сенсацией, которую обсуждали бы под бокал вина «Кровфф» и сигары «Смоггли» между партиями в шахматы или шуллерский бридж и пытками.

С чего же начать мучения? Что заставит жертву дергаться сильнее и кричать громче? Что может быть утонченнее и безжалостнее, чем предоставить жертве самой выбирать пытки, которым ее подвергнут?

– Голова или лапки? Выбирайте…

Никто в здравом уме не выберет голову. Но ужас и отчаяние – это состояния, которые имеют мало общего со здоровым умом.

Да и мистер Морлокк не любил «голову» – все заканчивается слишком быстро. И все же он был великодушен: он был за свободу выбора.

Мистер Морлокк как две капли воды походил на безумцев, которые порой появлялись в Тремпл-Толл. Стекольщик из Форксвей вырезал у своих жертв орган за органом и менял их на стеклянные копии в теле еще живых людей. Восковой Убийца делал из женщин чудесные и кошмарные восковые статуи, Швея с Гадкого берега отлавливала одиноких прохожих, отрезала у одних жертв конечности и пришивала их другим, создавая многоруких, многоногих монстров, Мистер Кэнди заманивал детей конфетами, перемалывал бедняжек и, смешивая с кипящей карамелью, делал свои конфеты «Куклетто»… их было много в Саквояжном районе. Вспомнить только последнего – Железную Пасть с улицы Гримо, убийства которого держали в ужасе весь Тремпл-Толл…

Да, мистер Морлокк походил на них – у каждого из них был свой Темный Попутчик, – но все же кое-что его отличало. Начать с того, что его Темный Попутчик был более… вещественным, а закончить жертвами: у Морлокка из переулка Морлокк жертвы были особенные. Ни один из перечисленных безумцев на подобное никогда бы не решился. Они бы даже не додумались до такого…

К тому же никого из них не выслеживала сама Зубная Фея. Ну, если не считать Железную Пасть, разумеется.

Мистер Морлокк не боялся ее. Зубная Фея пользовалась его безмерным уважением и едва ли не восхищением. Великолепная! Очаровательная! Безжалостная!