Гуд бай, стервоза!

— А я и не говорю про бродвейское шоу в компании твоих родителей и твоей сестры. Я говорю про Манхэттен, ночью, с тобой. Чуешь разницу?

— Ты серьезно?

— А что, похоже, что я шучу?

Я вроде бы начал кивать. Все это, похоже, мне на руку. Если Гоби действительно хочет поехать посмотреть ночной город, значит, я точно смогу сыграть на концерте в «У Монти», и даже отец не будет возражать.

— О’кей, — сказал я, — в смысле, отлично, если ты действительно этого хочешь.

Мы уже почти подъезжали к дому и пересекали небольшую площадь неподалеку. Я включил поворотник и начал перестраиваться в левый ряд.

— Ну, мне нужно сначала заехать домой и поменять тачку.

— Нет. — Она вцепилась в руль. — Мы поедем на этой машине.

— Постой, что ты делаешь?

— «Ягуар» — хорошая машина, так? И быстрая, так?

— Да, — сказал я, — быстрая, но…

— Вот на ней и поедем.

— Нет.

— Мне казалось, ты сказал, тебе нравится вести ее.

— На выпускной бал — да, но не в Нью-Йорк, не настолько.

Она поцокала языком и уставилась на меня:

— Слиундра.

— Ну, а это что значит?

— Это значит… как бы сказать…

Гоби убрала с коленей сумку и кивнула головой, указывая туда, между ног.

— Пусси.

— Пусси? Ты только что назвала меня «пусси»?

Она кивнула.

— Ладно, Гоби. Давай-ка я тебе кое-что объясню. То, на чем мы едем, это, так сказать, машина стоимостью восемьдесят тысяч долларов. Отец любит ее, как собственное дитя, я не поеду на ней в Манхэттен. Это решено.

— А ты всегда делаешь то, что скажет папочка?

— Когда дело касается этой машины, да.

Она снова улыбнулась мне такой же улыбкой, как тогда, когда мы только что приехали на бал. Но теперь в этой улыбке было больше вызова. Не такая уж она была и игривая.

— Я вижу, как он разговаривает с тобой. Он контролирует всю твою жизнь. — Она изменила голос и теперь пародировала (и очень похоже) моего отца и его поучительный тон. — Перри, ты должен больше заниматься, это неприемлемо. Ты никогда не поступишь в Колумбийский университет с такими оценками. И как ты собираешься добиться успеха в жизни?

Я почувствовал, что закипаю. У меня даже температура, кажется, поднялась. Горели не только щеки, но и губы, и подбородок.

— Это неправда.

— Он говорит тебе, что делать, и ты делаешь это. Ты всю свою жизнь боишься разочаровать его. Так нельзя.

— Послушай, — сказал я. — Извини, но ты не настолько хорошо меня знаешь. Я хочу сказать, ты хоть и пожила с нами в одном доме некоторое время, но ты не знаешь ничего о том, какие мы на самом деле.

— Докажи.

— Что?

— Ты меня слышал. Чего ты так боишься?

— Дело не в этом, я просто не собираюсь ехать на «Ягуаре» в Нью-Йорк. Тебе ясно?

Она вздохнула.

— Твой папа сказал, что ты можешь поехать на этой машине, так?

— Так, но…

— Он не сказал, куда именно ты можешь поехать.

Я посмотрел на связку ключей с брелком в виде цепочки, свисающую с замка зажигания, и вспомнил, как отец передавал мне их в своем офисе. Одна цепочка свисала с ключей, другой цепью отец приковал меня к себе. Я взялся за руль и надавил на педаль газа. Двигатель взревел. Мы развернулись и понеслись вперед.

— Только недолго.

Гоби кивнула так, словно ничего другого и не ожидала. Она полезла в свою огромную сумку и выудила оттуда смартфон «Блекберри». Что-то я не припомню, чтобы раньше она им пользовалась. Ее пальцы быстро запорхали по клавиатуре, набирая что-то, но держала она экран так, что я ничего не мог разглядеть.

— Вот, сюда я хочу пойти.

Я посмотрел.

— Что, в клуб «40/40»?! Ты что, спятила?

— Ты знаешь, где это?

— Ну, естественно, это клуб рэппера Джей Зи, но…

— Отлично, — сказала она и убрала «Блекберри» в свой мешок. — Тогда поехали туда.

— Но почему именно туда?

Она пожала плечами:

— Я читала в журнале про это местечко, хочу посмотреть.

— Сомневаюсь, что нас туда пустят.

— Почему ты все время видишь только темную сторону вещей?

— Я просто знаю, что возможно, а что нет, — ответил я. — Просто я реалист, а в остальном я сам Мистер Солнечный Свет.

Она рассмеялась.

— Что?

— Ты смешной.

— Я рад, что ты так считаешь. К вечеру со мной будет еще веселее.

— Что-то сомневаюсь, — ответила она.

Я переключил передачу и сосредоточился на дороге. Мне нравилось то, что я ослушался: мне нравилось чувствовать себя плохим парнем.

— Итак, клуб «40/40», — сказал я. — Ты прочла о нем в журнале и решила, что хочешь туда пойти, да?

Гоби не ответила. Я повернулся и посмотрел на нее. Она прислонилась лбом к боковому стеклу, и я не мог разглядеть ее лица.

— Гоби?

Нет ответа. Я потянулся к ее плечу и слегка сжал его, потом потряс. Она застонала, потом дернула плечом, затем выпрямилась и, несколько раз моргнув, посмотрела на меня невидящим взглядом. Сознание возвращалось к ней постепенно.

— О, — сказала она.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— У тебя был приступ?

Ответа не последовало.

— Послушай, может, нам лучше вернуться домой?

— Нет. Все уже прошло.

— Ты уверена? Иногда, когда с тобой происходят…

— Я в порядке, Перри.

Она кивнула на ветровое стекло:

— Следи за дорогой.

6

Расскажите, насколько ваши путешествия повлияли на вас как на студента и жителя мира?