Гудериан

И все же эволюция чувств Гудериана к Гитлеру имеет немаловажное значение. Этот процесс можно проследить по письмам его жены, отражающим также настроения в семье Гернов, ее родителей. Изначально Герны, как показывают выдержки из писем, не испытывали к нацистам никаких симпатий, однако Гретель не оставляет никаких сомнений относительно их взглядов на роль Гитлера. 23 марта 1933 года, после того, как Гитлер получил диктаторские полномочия, она описывала матери свой восторг: «…наконец-то, после всей этой ужасной неразберихи последних лет, у нас возникло ощущение благоговейного трепета и величия». Гретель расхваливала также его «…великолепные манеры речи, железную волю, энергию и добрые слова в адрес армии». Поклонник Бисмарка едва ли мог бы сказать лучше о своем кумире. А на следующий день ее отец пишет, как прекрасно, что новое правительство навело порядок: «Все будет достигнуто безболезненно». Годом позже, 3 июня 1934 года, Гретель в письмах к матери все еще продолжала, как почти все немцы, петь дифирамбы: «Я так рада, что Гейнц с энтузиазмом писал тебе о Гитлере. На всех, кто имел случай познакомиться, его личность производит большое впечатление. А главное – его глаза и взгляд. Мысли, которые в них читаешь, доходят до самого сердца… Не думаю, что нам удалось бы найти более мужественного и лучшего вождя, чем этот».

Конечно, к тому времени Гудериан уже поверил, что Гитлер поможет ему создать командование танковыми войсками, и потому его энтузиазм был обусловлен честолюбием и надеждой. В 1945 году он напишет: «…политику определяли не солдаты, а политики, и армия должна была принимать политическую и военную ситуацию такой, какой та являлась на самом деле». Затем следует довольно обыденное добавление, подтверждающее антипатию Гудериана ко всем партийным функционерам: «В этом и была наша беда, потому что политики редко подвергали себя опасностям войны, обычно оставаясь дома, в тылу». Но тогда Германия уже лежала в руинах.

Легко критиковать немцев задним числом и забыть, что в то отчаянное время в фашистских партиях по всему миру состояло немало уважаемых и известных людей, и почти все они были одурачены Гитлером. В момент жесточайшего экономического кризиса Германия избрала своим спасителем неразборчивого в средствах диктатора. Франция пребывала в смятении, англичане сформировали так называемое национальное правительство, а американцы наделили президента Рузвельта беспрецедентными полномочиями. В конечном счете, выбраться из глубин экономического кризиса каждой европейской державе помогла программа перевооружения. После разгрома Франции в 1940 году Британия висела на волоске, оборваться которому не давала лишь властная рука Черчилля, ставшего на время фактическим диктатором. Американцы своим процветанием в годы войны были обязаны конституции, которую использовали для того, чтобы ограничить, но не ликвидировать вовсе чрезвычайные полномочия Рузвельта.

Гудериан говорил как за себя, так и за других, когда писал об этом периоде: «Литературная продукция не достигла по качеству довоенного [до Первой мировой войны] уровня из-за быстрого расширения армии, что вело к исключительной загруженности работой генерального штаба и не оставляло времени для неофициальных сочинений». Высшие армейские чины, сжигаемые честолюбием и стремившиеся как можно быстрее нарастить рейхсвер, чего требовали задачи обороны границ, в особенности восточных, настолько увлеклись, что потеряли чувство реальности и позволили преступникам пробраться к власти и творить черные дела. И лишь затем, когда было уже поздно, они осознали все последствия. Нейтрализовав армию как политическую силу и имея ее на своей стороне, Гитлер мог совершенно не опасаться интеллектуалов и промышленников, а народ радовался и благодарил его за создание новых рабочих мест.

Глава 5 СОЗДАНИЕ ТАНКОВЫХ ВОЙСК

Когда события колоссальной важности, происходящие в ходе столкновения революционных по своему характеру причин, отбрасывают тень на дипломатическую и политическую сцену, привлекая к себе всеобщее внимание, это симптом того, что происходят и другие события, хотя часто остающиеся незамеченными в силу своей тривиальности и эндемичности, но, тем не менее, имеющие немалое значение.