Гуляйполе

– Говорят, ты в нашем театре играешь? – после долгого молчания поинтересовался Кернер и, не ожидая ответа, добавил: – Жаль, пока не довелось увидеть.

Нестор молчал.

– Что сейчас репетируешь?

– Кота в сапогах.

– Ну что ж… Ну что ж… Обязательно посмотрю. – Кернер собрался двинуться дальше, но остановился: – Мне кажется, тебе бы и посерьезнее роль подошла! К примеру, какого нибудь разбойника.

Они встретились взглядами. Нестор не отвел глаз. Он понял, что хотел сказать заводчик.

Хозяин отвернулся, пошел дальше по цеху.

Прогудел гудок. Закончилась смена. Потные, грязные рабочие стаскивали с себя фартуки. Столпились у бочки с водой, жадно пили, передавая друг другу ковш.

– Шо тоби хазяин сказав?

– Пригласыв в управляющи заводом!.. Ох, вы ж у мене тепер потанцюете!

Рабочие дружно захохотали:

– Ну, Нестор!.. Ну, чертяка!..

Семенюта взял Нестора за локоть, обеспокоенно спросил:

– Заподозрил? Нет?

– Не доложыв, – мрачно ответил Махно, с трудом отрывая губы от ковша.

Затем он отвел Семенюту в свой рабочий закуток. Совком разгреб песок. И тот увидел две круглые отливки для самодельных бомб. Они были еще черные, не обработанные, с зазубринами на швах.

– Получилось! – Андрей оглянулся. – Никто не видел?

– Если и видали, так хто скаже? Я тилькы боявся, шоб Кернер ногой на горячий песок не ступыв.

– Рисковый ты парень! – одобрительно отозвался Семенюта. – Ох и рисковый, чертяка!.. Ты не затягивай с бомбами, кончай. В ближайши дни могут понадобиться. Есть слух, банковска карета скоро в Гуляйполе гроши привезет.

Нестор заулыбался. Его измазанное копотью лицо напоминало маску. Сверкали лишь кривые, по-собачьи острые крепкие зубы да белки глаз.

– Постараюсь. Хлопци поможуть. Управимся, – пообещал Нестор.

– Словом, будь наготове, – сказал Семенюта и растворился в серых сумерках цеха.

В один из ближайших вечеров возле хаты Махно раздался негромкий свист. Подсвеченное вечерней зарей окно чуть мерцало.

Нестор достал из-под полатей тяжелую холщовую суму, сунул за пазуху краюху серой паляницы. Револьвер – за пояс, под свитку.

Заворочался полусонный Григорий:

– Може, и мене визьмеш, Нестор?

Нестор только отмахнулся: мол, спи, не для тебя это дело.

– Куда ты на темноту? – спросила с печи мать.

– В ночне, мамо. Коней выпасать… Спить соби.

– А мешок нашо?

– Хлопцы собралы… пшоно, сало…

За плетнем его ждал Федос:

– Тяжелое. Давай понесу.

– Обойдусь.

Сумка и вправду была тяжелая. Нестор с трудом взвалил ее себе на плечо. Пошли огородами…

На краю села их ждала бричка, на которой восседал хмурый Андрей Семенюта. Сытые крупные кони хрустели овсом, сунув морды в холщовые торбы.

Подошли и остальные: Сашко Лепетченко, Каретников, Калашник и трое новеньких – Шмерко Хшива, Петро Шаровский и Марко Левадный.

Семенюта оценивающе рассматривал хлопцев, на каждом на мгновение задерживал взгляд:

– Со мною пойдут Нестор, Федос… Сашко Лепетченко, Марко Левадный, ну и еще Петро Шаровский. Остальным – додому!

– Андрей, ты ж обещав… – начал канючить Каретник.

– Додому! – сердито повторил Семенюта и объяснил: – Нам нужни здоровенни хлопци: бомбы тяжели, их ще до кареты добросыть надо.

Шаровский и Левадный были плечистые, с крепкими тяжелыми руками.

Трое забракованных парней исчезли в темноте.

Нестор подошел к Семенюте:

– Марка Левадного я знаю, за нього поручусь. А той здоровый?

– Той здоровый – Петро Шаровский, за нього я поручусь, – ответил Щусь.

Семенюта залез в сумку, принесенную Нестором. Достал чугунную самодельную бомбу. Взвесил ее на руке:

– Петро! Лучше, если бомбу кинешь ты!

Шаровский обеспокоенно посмотрел на черный цилиндр с фитилем.

– Кыну я! – упрямо сказал Нестор и забрал бомбу у Семенюты, снова аккуратно уложил ее в мешок.

– Тяжола для тебе. Не добросыш.

– Я блызько до кареты пидлизу.

– Ну-ну! – хмыкнул Семенюта, но, зная упрямство Нестора, настаивать не стал. Еще раз оглядел оставшихся. – Шо хочу вам сказать. Дело настоящее, не играшки. Ни раненых, ни убитых оставлять не можем. Я имею в виду своих. Не то всем конец.

Наступило молчание.

– А меня для чего оставили? – наконец спросил тщедушный Хшива.

– Для интернационалу! – улыбнулся Семенюта.

Все рассмеялись. Они от Антони слышали, что такое интернационал. Да и Семенюта не просто шутил. Он уже оценил характер Хшивы. Дерзкий, находчивый, отчаянный хлопчик. Эдакий хорек!

– Ну, берите оружие – и поехали! – приказал Андрей, и все с облегчением зашевелились, погрузили свое нелегкое имущество в телегу и уселись сами.

…Мерно стучали копыта по мягкой дороге, поскрипывала бричка. Хлопцы молчали. То ли дремали, то ли думали каждый о своем. Андрей Семенюта сидел на передке с цыгаркой в зубах, легонько подбадривал лошадей кнутом.

Проехали вброд речушку. Миновали тополиную рощицу. Степь казалась бескрайней. А над ней звезды, звезды…

Начало светать, когда Семенюта остановил коней, стал всматриваться.

– Там, за бугорочком Преображенка… Лучше здесь подождем.