Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.)

Прошло несколько месяцев, юноша совсем окреп, но всякий раз, слыша траурные песнопения, он скорбел о том, что не умер. Начинал рыдать и долго не мог успокоиться. Возвращаясь с похорон, он повторял погребальные песни. Юноша был очень талантлив; в скором времени он так преуспел в этом искусстве, что певца, равного ему, не сыскать было во всей столице.

Его хозяин издавна соперничал с владельцем другой лавки похоронных принадлежностей, что находилась в Восточном ряду. Там были носилки и повозки редкой красоты, но зато с похоронным песнопением дело не ладилось. Однако хозяин лавки в Восточном ряду, зная, насколько искусен юноша в песнопениях, дал ему двадцать тысяч и переманил к себе. Друзья этого хозяина, видя способности юноши, всячески поощряли его и потихоньку учили новым напевам. Так прошло несколько недель, но никто об этом не знал.

Как-то раз владельцы лавок похоронных принадлежностей заспорили между собой. Один из них предложил:

— Давайте устроим выставку похоронных принадлежностей на улице Небесных Ворот, увидим, у кого товары лучше, проигравший выкладывает пятьдесят тысяч на угощение. Ну как, согласны?

Составили договор, для верности скрепили его печатями и устроили выставку. Народу собралось видимо-невидимо: несколько десятков тысяч человек. Надзиратель квартала доложил об этом начальнику городской стражи, начальник городской стражи довел до сведения градоправителя столицы. Горожане сбежались со всех сторон, в домах почти не оставалось людей. Смотр начался утром и продолжался до полудня.

Лавка в Западном ряду оказалась в проигрыше: и повозки, и носилки, и похоронные принадлежности — все там было намного хуже. Вид у владельца этой лавки был очень смущенный. Но вот он установил помост в южном углу зала. На помост поднялся длиннобородый старик с колокольчиком в руках. Несколько человек стали позади него. Старик расправил бороду, поднял брови, сложил руки на груди, поклонился и запел похоронную «Песню о белом коне». Окончив петь, он огляделся по сторонам с видом победителя, словно был уверен, что соперников ему не найдется. Все хвалили исполнение песни, и сам старик считал, что он единственный в своем роде и никто его превзойти не может.

Владелец другой лавки похоронных принадлежностей установил помост в северном углу. Вскоре на помост поднялся молодой человек в черной шапке, которого окружало шестеро людей с опахалами. Это и был наш юноша.

Оправив одежду и оглядевшись, он откашлялся и запел. С изумительным искусством начал он исполнять траурную песню «Роса на стеблях». Чем выше брал он ноты, тем чище звучал его голос; эхо отдавалось в рощах; еще не замерли последние звуки, а слушатели тихо всхлипывали, пряча свои слезы.

Осмеянный толпой, владелец лавки похоронных принадлежностей в Западном ряду вконец смутился; он выложил потихоньку пятьдесят тысяч и незаметно скрылся. А толпа вокруг стояла как завороженная, никого, кроме певца, не замечая.

Незадолго до этого был оглашен императорский указ. Начальникам пограничных областей предписывалось раз в год прибывать ко двору; называлось это «представлением докладов». С этой целью приехал в столицу и отец юноши. Вместе с другими сановниками одного с ним ранга он переоделся и тайком отправился поглядеть на необычную выставку. С ним был старый слуга-зять кормилицы пропавшего сына. Слуга вгляделся, вслушался — и узнал юношу, но не посмел сказать об этом и заплакал горькими слезами.

Удивленный этим, отец юноши стал расспрашивать слугу, и тот сказал:

— Певец этот очень похож на вашего погибшего сына.

— Моего сына убили разбойники, чтобы завладеть его богатством. Как же он мог попасть сюда? — возразил отец, но тоже не в силах был удержать слезы и поспешно ушел. Слуга подбежал к тем, кто был с юношей, и стал расспрашивать:

— Кто это сейчас так чудесно пел? Как его зовут? Откуда он родом?

— Сын такого-то, — сказали ему.

Оказалось, что юноша скрывается под чужим именем.

Слуга в большом волнении стал проталкиваться к певцу сквозь толпу. Юноша изменился в лице и хотел было скрыться, но слуга схватил его за рукав и закричал:

— Вы ли это, мой господин?

Оли обнялись, заливаясь слезами. Потом слуга повел своего молодого господина к отцу. Но отец набросился на юношу с упреками:

— Ты опозорил наш дом! Да как ты посмел на глаза мне показаться?

Он повел юношу на пустынное место, что лежит к западу от реки Цюй и к востоку от Абрикосового сада. Тут он сорвал с него одежду и начал избивать плетью. Удары сыпались сотнями. Не в силах вынести страшной боли, юноша свалился замертво, а отец ушел прочь.