Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.)

— Он не раз жестоко избивал свою жену, — говорили они, — возводил на нее всяческую напраслину, а сегодня вот зверски убил. Кто другой мог ее убить? Убей ее кто-нибудь посторонний, разве его оставили бы в живых?

Чжан Ину дали более ста палок, но он ничего не мог объяснить.

Когда в суд доставляют преступника, обвиняемого в убийстве, а свидетелей нет, то его полагается пытать, пока он не сознается. Собралось несколько десятков человек — судья, писцы, палачи, и вот они повели Чжан Ина на рыночную площадь. Сразу же сбежался народ поглазеть, тысячная толпа шумела на площади. И вдруг какой-то мужчина растолкал собравшихся там людей и закричал:

— Нельзя убивать невинного! Я украл у него жену, я и убил ее! Вяжите меня!

Кричавшего схватили, это был Фэн Янь.

Судья в подробном донесении министру Даню изложил все обстоятельства дела. Министр послал императору прошение о помиловании. Он был готов ценой своей отставки спасти от казни Фэн Яня.

Император счел поступок Фэн Яня справедливым и издал указ, по которому все приговоренные к смертной казни преступники в той земле Хуа получили прощение.

Оценивая эту историю, я скажу так:

Я всегда восхищался повествованиями Великого Историка[157] и тоже, как он, люблю вести рассказ о справедливых деяниях.

Один из друзей Фэн Яня, видевший все своими глазами и слышавший своими ушами, поведал мне эту историю, а в годы «Юаньхэ» ученый Лю Юань-дин уговорил меня записать ее для потомков.

Да! Омраченное похотью сердце опаснее, чем потоп или пожар! Фэн Янь убил женщину, совершившую беззаконие, и обелил невинного. Поистине — удалец, какие встречались только в старину!

Сюэ Тяо

Чудесное снадобье

[158]

Ван Сянь-кэ был племянником сановника Лю Чжэня, служившего в годы правления «Цзяньчжун». Когда отец Сянь-кэ умер, мальчик вместе с матерью нашел приют в доме своего дяди.

Дочь Лю Чжэня была на несколько лет моложе мальчика, звали ее У-шуан. Дети играли вместе и очень сдружились. Жена Лю Чжэня часто называла в шутку Сянь-кэ «женихом».

Шли годы. Лю Чжэнь воспитывал племянника и сердечно заботился о своей овдовевшей сестре.

Но вот однажды вдова, госпожа Ван, тяжело заболела. Когда ей стало совсем плохо, она позвала к себе брата.

— Сянь-кэ мой единственный сын, — сказала она, — и вы знаете, как я его люблю. Ах, если бы мне увидеть его женатым! У-шуан скромна, хороша собой, умна и рассудительна. Когда вырастет, не отдавайте ее замуж в чужую семью. Пусть она станет женой моего Сянь-кэ. Обещайте мне это, и я закрою глаза без сожалений.

— Не тревожься, сестра, тебе сейчас нужен покой. Думай лишь о том, чтобы скорей поправиться, и оставь лишние заботы! — отговорился Лю Чжэнь.

Но сестра его так и не поправилась.

Ван Сянь-кэ отвез останки матери на родину в уезд Дэн области Сян и там ее похоронил.

Когда кончился срок траура, он сказал себе: «Я остался один на свете. Надо мне жениться, чтобы дать продолжение роду. Неужели дядя забудет предсмертную просьбу моей матери и откажет мне только потому, что он знатный сановник?»

Встревоженный этой мыслью, юноша не стал медлить, торопливо собрался в путь и вернулся в столицу.

К тому времени Лю Чжэнь был уже главным начальником податного управления, ведал налогами и пошлинами. Роскошный дом его был всегда открыт для знатных гостей.

По приезде Ван Сянь-кэ засвидетельствовал дяде свое почтение, и его сразу же посадили учиться вместе с сыновьями Лю Чжэня. Дядя по-прежнему заботливо относился к юноше, но о браке речь не заходила.

Как-то раз Ван Сянь-кэ поглядел на У-шуан в оконную щель.

Прелестная, изящная, она была похожа на бессмертную фею. Сянь-кэ совсем обезумел от любви. Опасаясь, как бы дело со сватовством не расстроилось, он продал все свое имущество и выручил за него несколько миллионов медных монет. Щедро одарив слуг дяди и тети, он добился их полного доверия. Двоюродные братья также глубоко уважали юношу и во всем ему угождали.

В день рождения тетки Сянь-кэ поднес ей диковинные безделушки и украшения для прически из яшмы и бивней носорога. Тетка была в восторге.

Дней через десять Сянь-кэ послал одну старуху поговорить с теткой о его брачных намерениях.

— И мне этого хочется, — ответила тетка, — но надо посоветоваться с мужем.

Несколько дней спустя служанка сообщила Сянь-кэ:

— Госпожа только что в разговоре с хозяином завела речь о вашей женитьбе, а он и слушать не стал. Говорит: «Я ему никогда ничего не обещал». Пожалуй, не сбудутся ваши надежды…

При этой вести юноша пришел в отчаяние и до утра не мог сомкнуть глаз. Он боялся, что дядя прогонит его, но все же не терял к нему уважения и признательности и по-прежнему был готов служить ему во всем.

Как-то раз, уже поздней ночью, Лю Чжэнь поехал в императорский дворец, чтобы попасть на утренний прием. Но едва взошло солнце, как он примчался обратно. Весь в поту, задыхаясь, он только и смог проговорить:

— Закройте главные ворота! Скорей закроите главные ворота!

Все насмерть перепугались, не понимая, в чем дело. Немало времени прошло, пока Лю Чжэнь наконец отдышался и смог объяснить: