Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.)

— Тут с людьми не знаешь, как себя вести, а ты беспокоишься о всякой нечисти! В «Цзочжуани»[238] сказано: «Люди сами приманивают к себе или прогоняют от себя нечистую силу». Если в человеке нет червоточины, то нечисти ни за что с ним не совладать. И потом, суди сам, что важнее — чувство благодарности или твое здоровье? Ныне ты в опасности, так чего же думать о долге совести, и по отношению к кому? К нечистой силе? Даже малый ребенок это поймет, а ты ведь как-никак взрослый человек. Вот что, слушай! У меня есть волшебный меч, которым можно сразить нечистого духа. При одном взгляде на него всякая нечисть обращается в бегство, и я не раз прибегал к его помощи. Завтра утром я дам тебе этот меч. Ты пойдешь с ним в покои твоей жены. Вот увидишь, насмерть перепугается. Так же было когда-то со служанкой Ин-у, когда она взглянула в волшебное зеркало Ван Ду.[239] Иначе тебе не победить бесовского наваждения.

На другой день Чжан Сянь-юнь вручил драгоценный меч Сунь Цюэ и, прощаясь, крепко сжал его руку.

— Выжди подходящий момент! — сказал он.

Сунь Цюэ взял меч и спрятался в спальне жены, но на сердце у него было очень неспокойно.

Внезапно Юань проснулась. В гневе обрушилась она на Сунь Цюэ с упреками:

— Я спасла тебя от нищеты, жизнь твоя течет в спокойствии и довольстве. А ты забыл о благодарности и задумал недоброе! Даже псы погнушаются такою падалью, как ты. Да разве тебе место среди людей?

Сунь Цюэ был пристыжен и напуган. Понурив голову, он сказал:

— Меня подучил мой двоюродный брат. Разве сам я посмел бы? Плакать мне кровавыми слезами, если я когда-либо задумаю что-то против тебя. — И он, рыдая, бросился перед женой на колени.

Выхватив меч, Юань изломала его на куски с такой легкостью, словно это был стебель лотоса.

Сунь Цюэ перепугался и хотел было бежать, но Юань засмеялась.

— Вместо того чтобы научить тебя тому, как должен вести себя благородный человек, этот подлец Чжан Сянь-юнь решил сделать из тебя негодяя. Когда он придет сюда, надо будет хорошенько проучить его. Я знаю твое сердце, ты ведь не такой, как он, ты не мог меня убить. Мы с тобой прожили несколько счастливых лет, как же ты во мне усомнился?

Сунь Цюэ понемногу успокоился.

Через несколько дней он вновь повстречал Чжан Сянь-юня.

— Заставил же ты меня дергать тигра за усы, я чуть на тот свет не отправился! — сказал он двоюродному брату.

Тот спросил о волшебном мече, и Сунь Цюэ рассказал ему, как Юань в куски изломала меч. Чжан Сянь-юнь задрожал от страха и воскликнул:

— Разве я мог это предвидеть?

С тех пор он больше не бывал в доме Сунь Цюэ, такая боязнь его одолела.

Прошло более десяти лет, и Юань родила двух сыновей. Она очень строго управляла домом, не допуская никаких отклонений от заведенных ею порядков.

Как-то раз Сунь Цюэ навестил своего старого друга, с которым он близко познакомился в Чанъани, министра Пана, и тот рекомендовал его наньканскому сановнику Чжан Вань-цяну на должность местного судьи. Вместе со всей семьей Сунь Цюэ отправился к месту службы.

Когда они проезжали мимо высоких гор, покрытых сосновыми лесами, Юань так печально смотрела вдаль, словно что-то тяжестью легло ей на сердце. Когда прибыли в Дуаньчжоу, Юань сказала:

— В нескольких часах езды отсюда на берегу реки стоит монастырь Сяшань. В нем живет буддийский монах Хой Ю, который прежде служил нашей семье. Мы с ним не виделись уже много лет. Годами он стар, давно порвал с тщетой суетного мира и может скоро покинуть свою бренную оболочку. Если мы навестим этого святого человека и устроим пир в его честь, то это доброе дело принесет тебе счастье в твоих служебных начинаниях.

— Хорошо, — согласился Сунь Цюэ.

Тогда Юань приготовила для монаха много разных плодов и овощей.

Когда они подъехали к монастырю, Юань вдруг стала очень весела. Она принарядилась, сделала нарядную прическу, нарумянилась и, взяв с собой обоих сыновей, направилась в монастырь. Казалось, эти места ей были хорошо знакомы. Сунь Цюэ не знал, что и подумать.

Увидев старого монаха, Юань вручила ему нефритовый браслет.

— Эта вещь когда-то принадлежала вам, — сказала она.

Монах взглянул на нее с удивлением.

По приказу Юань было подано угощение. Когда все поели вдоволь, с растущих поблизости сосен спрыгнули десятки обезьян и набросились на остатки пищи. Через мгновение с криком и хохотом, цепляясь за ветви лиан, они снова взобрались на деревья.

Юань вдруг опечалилась. Приказав подать кисть, она написала на стене храма следующие стихи:

Милость ко мне явил монах.
   Душа моя просветлела.
Нескончаемых превращений круг
  Хочу наконец покинуть.

Хочу вослед за друзьями бежать

  Туда, где высятся горы.
Там в полный голос я засмеюсь
   Среди густого тумана.

Кончив писать, она бросила кисть на землю и, схватив детей в объятия, громко зарыдала.

— Желаю тебе счастья, мы расстаемся навсегда, — сказала она Сунь Цюэ.