Гулливер у арийцев

Из слов Зигфрида я понял, что все сохранившиеся при-

боры спрятаны им в храме, и решил воспользоваться его

благодушным настроением, чтобы попросить его показать

мне эту святыню арийцев.

Зигфрид сначала заколебался, но потом сказал:

— Хорошо, мы туда пойдем завтра, но ты будешь идти за

мной в качестве раба и будешь нести ношу.

Я с нетерпением ждал наступления утра, так как связы-

вал с посещением храма кое-какие расчеты. Проснувшись,

я напомнил Зигфриду об его обещании. Он ничего не отве-

тил, однако, через час, приказав взять с собой несколько

толстых сухих веток, велел следовать за ним. Дорога была

53

знакомая. Неприятно лишь было то, что приходилось идти

через «долину смерти». Жутко было смотреть на столбы,

где висели трупы и скелеты.

Я заметил, что на двух столбах висели новые тела: одно

из них, по-видимому, принадлежало рабу, другое подрост-

ку. Указав на столбы, я спросил Зигфрида, почему казни-

ли этих людей.

Тот ответил:

— Испытуемый ударил палкой одного из будущих вож-

дей, раб же дважды украл мясо, принадлежавшее его хо-

зяину.

У меня сразу испортилось настроение и ослабел интерес

к храму; я вспомнил, что на этом острове жизнь состоит из

беспрерывных преступлений, истязаний и жестокостей. Раз-

думывая на эту тему, я плелся за Зигфридом.

Мы подошли к скале, и к нам навстречу поспешил млад-

ший вождь, охранявший храм. Он приветствовал Зигфри-

да поднятым мечом, тот протянув руку и трижды произнес

«хайль». После того, как эта церемония была закончена,

Зигфрид сказал:

— Я пришел в храм, дабы бросить несколько веток на

алтарь наших великих арийских богов. Я привел с собой

своего раба.

Двери открылись, и Зигфрид, подозвав меня жестом, ве-

личественно направился в храм, я же смиренно следовал

за ним, таща на плечах свою ношу. Вначале я почти ниче-

го не мог разобрать, так как в храме было совершенно тем-

но. Зигфрид, однако, вскоре зажег факел и осветил внут-

ренность большой пещеры, высеченной в скале. Она пред-

ставляла собой подобие призмы, расстояние от центра ко-

торой до грани составляло около пятнадцати шагов. Напро-

тив входа у стены я увидел нечто вроде очага, в котором го-

рел огонь. К очагу или, правильно, алтарю, вело несколько

ступенек.

Над алтарем на невысоком пьедестале возвышалась грубо

высеченная из камня статуя. Она изображала человека,

одетого в кольчугу и державшего в руках обоюдоострый

меч. Лицо этого божества поражало своей бессмысленной

54

жестокостью, а также длиной опущенных вниз усов; голо-

ва завершалась чем-то вроде шлема с двумя крыльями по

бокам. Подойдя ближе и подняв факел, я увидел надпись,

выбитую в камне. С большим трудам я ее разобрал.

Надпись гласила: «Хайль, бог арийцев Вотан, хайль». Под

ней я заметил еще одну строку, в которой было сказано:

«Ты требуешь крови, ты ее получишь».

Рассмотрев статую, я заметил с обеих сторон пьедестала

два изображения, смысл которых сначала не понял, но в

дальнейшем я уяснил себе, что они являлись символами

фаллического культа. Одновременно я вспомнил, что такой

же характер носили некоторые из знаков свастики. Придя

к этому выводу, я с удовольствием констатировал, что хо-

рошо ориентируюсь в истории примитивных культур.

В этот момент Зигфрид стал на колени, взял у меня нес-

колько веток и поднялся по ступенькам, ведшим к алтарю.

Затем он бросил сучья в огонь, который вспыхнул ярче и

осветил внутренность пещеры; при этом старик пробормо-

тал несколько слов, которых я не разобрал. Закончив этот

ритуал, он дал мне в руки факел и сказал:

— Ну, смотри.

Я в течение получаса осматривал предметы, находив-

шиеся в храме, и, признаться, был чрезвычайно изумлен

виденным. В первую очередь мне бросился в глаза боль-

шой якорь, покрытый ржавчиной и толстым слоем пыли.

Освободив часть якоря от осевшей на него пыли, я с трудом

прочел обрывок слова «………ланд».

Недалеко от якоря были расставлены предметы, которые

я сперва не узнал, но потом вспомнил, что они назывались

пулеметами и широко применялись в эпоху войн и рево-

люций. Далее, я, к своему удивлению, увидел несколько

пробитых и смятых предметов, в которых я узнал ночную

посуду. На стене было прибито более двух десятков винто-

вок и револьверов, подобные которым я видел в музее в

Берлине. Все эти предметы с трудом можно было узнать,

так как они очень заржавели.

Случайно я заметил на земле несколько небольших пред-

метов яйцевидной формы. Я настолько основательно изучил

55

все, что уцелело от великой, но суровой эпохи, что сразу

узнал в них ручные гранаты. Совершенно машинально я

поднял одну из них и незаметно спрятал в карман.

Мое внимание было привлечено к нише, выбитой в сте-

не. В ней было несколько книг, но как только я к ним при-

тронулся, они рассыпались, и я с трудом прочел лишь нес-

колько букв, сохранившихся на одном из переплетов:

«Миф...» Я был очень разочарован, так как рассчитывал

найти в этих книгах разъяснение многих загадок.

Вскоре, однако, я заметил в соседней нише несколько

десятков твердых глиняных табличек, на которых, по-види-

мому, стилетом было что-то написано. Я с жадностью схва-

тил одну из них, лежавшую с краю, поднес факел и попы-