Гулливер у арийцев

пает мудро: она открывает путь сильным и ловким. Это вер-

но в отношении зверей и людей. Правда, имеется все же

существенная разница: у хищных животных смелость яв-

ляется положительной чертой, в человеческом же общест-

ве смелый обречен на гибель.

Но я опять увлекся философскими размышлениями; в

особенности меня к ним располагает хорошая сигара и мок-

ко. На все эти отвлеченные темы я рассуждаю, сидя в кафе,

в расчете на щедрость Гросса. За портфель Кронера я дол-

жен получить хороший эквивалент.

На другой день я нанес визит своему начальнику. Он на

этот раз был любезен и даже мил. По собственной инициа-

тиве вручил мне пятьдесят фунтов, чем меня буквально рас-

147

трогал: поразительная чуткость со стороны человека со

свиными глазками.

— Ну, как ваше самочувствие, Браун? Вы вчера, вероятно,

успели неплохо развлечься?

Я возражаю, что для здоровых развлечений необходимы

деньги, которых у меня не было.

— Ну, хорошо, что же мы с вами будем делать дальше,

дорогой Браун? Впрочем, я придумал для вас одно непло-

хое дело. Вы, кажется, обладаете в сильной степени привле-

кательностью для женщин, хотя вы уже успели обрюзг-

нуть, да и под глазами у вас гусиные лапки...

— Уважаемый господин Гросс, — перебил я его, — я убеж-

ден, что вы хотите предложить мне весьма интересное и

даже пикантное дело. Лет пятнадцать тому назад я, ве-

роятно, за него ухватился бы руками и ногами, но теперь я

не испытываю никакого энтузиазма. Вы, надеюсь, имели

возможность убедиться, что я не ваш заурядный агент, ко-

торый за несколько фунтов принесет вам собранные им

дурацкие сплетни или черновики давно уже напечатанных

статей Георга Бернгарда. Я достал вам документы Кроне-

ра, смогу одурачить какую-нибудь бабу, вы, очевидно, на

это изволили намекать, сумею выкрасть чужое письмо. На

этих делах я, однако, очень скоро буду разоблачен и выйду

в тираж. В результате в дураках окажусь не только я, но и

вы. Я хотел бы быть полезен моей родине в больших де-

лах.

Гросс, услышав слово «родина», одобрительно хрюкнул,

подмигнул мне, хлопнул по колену и в виде комплимента

сказал:

— Вы большая бестия, Браун.

— Так вот, господин Гросс, для того, чтобы я мог принес-

ти максимум пользы, необходимы некоторые предпосыл-

ки. Вы должны освободить меня от пустяковой работы,

дать мне возможность расширить свои связи. Я не могу

безвыездно сидеть в Лондоне — здесь не настоящий эмиг-

рантский центр. Мне следует побывать в Париже, Праге,

Сааре. Потерпите несколько месяцев и дайте мне возмож-

ность проявить себя во всем блеске.

148

— То, что вы говорите, Браун, звучит неглупо, но мне

лично это невыгодно. Я вас изобрел, а вы уедете в Париж

или Прагу, и другой использует плоды моих трудов. Но я

еще подумаю. Ну, пока идите развлекаться, только не за-

будьте, что и в Лондоне можно заработать неплохой суве-

нир. Ха-ха-ха!

Гросс страшно доволен своим остроумием.

— Что вы, господин Гросс, разве можно так пугать невин-

ного юношу! До свидания, господин Гросс.

Как будто мне удалось если не убедить, то хотя бы по-

колебать этого скота. Во всяком случае, он мне пока не дал

никаких поручений.

Откровенно говоря, грубость и проявление силы мне им-

понирует: после того, как Гросс на меня наорал и едва не

избил, я почувствовал к нему некоторое уважение.

В течение нескольких дней я благоразумно развлекался

и изучал некоторые достопримечательности Лондона. Ко-

роче говоря, я неплохо использовал гонорар за кронеров-

ский портфель.

Я рассчитывал спокойно пожить две недели, но моя мир-

ная идиллия была нарушена запиской, приглашавшей

явиться в аптеку. Гросс без особого энтузиазма сообщил

мне, что в Берлине на меня возлагают кое-какие надежды

и сделают все необходимое для того, чтобы я мог успешно

работать. Решено, что я еще два-три месяца пробуду в Лон-

доне, а затем отправлюсь в Париж.

Гросс, совершенно изменивший свой тон в отношении

меня, спросил, что нужно сделать для укрепления моих

позиций.

— В первую очередь, — заявил я, — мне необходимы день-

ги. Во-вторых, понадобятся кое-какие подлинные докумен-

ты, представляющие интерес для эмигрантских изданий,

и наконец, будет неплохо, если я разоблачу какого-нибудь

эмигранта в качестве агента гестапо. У вас ведь есть много

бесполезных дураков, одним можно пожертвовать.

Гросс посмотрел на меня и заметил:

— Ты далеко пойдешь, мой мальчик.

149

Деньги я получил немедленно, а через две недели Гросс

передал мне два, как он громко выразился, «документа».

Один из них представлял собой бланк восточнопрусской

национал-социалистской организации, на котором было вос-

произведено циркулярное письмо, адресованное районным

отделам. В этом циркуляре предлагалось выделить из каж-

дых ста членов гитлеровской молодежи двадцать пять че-

ловек для отправки в лагеря военной подготовки. Доку-

мент был снабжен подписью и печатью и выглядел как под-

линный, то есть недостаточно эффектно.

Второй документ представлял собой запрос руководства

кенигсбергской группы СА о настроениях среди штурмо-

виков.

Все это, конечно, было не то, чего я ожидал, и я сделал

кислое лицо.

Гросс заметил это и прошипел сквозь зубы:

— Вы бы, верно, хотели получить секретные письма Гит-