Гуманистическая психотерапия: Рационально-эмоциональный подход

Слишком сильное акцентирование внимания терапевта на самоосознании может легко привести к такому уровню эгоцентричности, который превышает допустимые пределы. Конечно, умеренный эгоизм часто оказывается полезным, и к нему следует стремиться как терапевту, так и клиенту. Однако эгоцентричность гораздо шире, чем эгоизм, так как эгоцентричный человек не только считает, что у него есть право быть таким же счастливым, как и остальные, но и уверен, что мир должен крутиться вокруг него и обеспечивать его особым счастьем, какая бы судьба ни постигла других. Он полагает, что мир должен предоставлять ему средства для жизни, и при этом он не должен прикладывать к этому больших усилий. Стало быть, он делает мало и, не задумываясь, ищет для себя удовольствий, но издает леденящий душу вопль, когда чего-то лишен, и полностью игнорирует чувства окружающих. Итак, эгоцентризм основан не на здоровой, а на чрезмерной сосредоточенности на себе и своих проблемах. В таком случае у человека часто возникает стремление подчинить себе других и получить их одобрение только потому, что он ощущает, что их любовь ему абсолютно необходима. Как утверждает Девид Рисман (David Riesman). эгоцентризм неотъемлемо связан с направленностью на других, а не с направленностью на себя. Он явно имеет неправильное название, поскольку эго (Я), на котором эгоцентричный человек сосредотачивается, не обязательно является истинным, но совершенно зависит от помощи и одобрения других.

Эгоцентризм терапевта, спровоцированный самоосознанием, часто может приводить к весьма неприятным последствиям в процессе работы с клиентами. Терапевт, который продолжает спрашивать себя, что он (а не его клиент) делает неправильно, легко может стать черствым и, в сущности, незаинтересованным в клиенте. Под видом изменения себя, чтобы помочь другому, он может забыть свою главную миссию и посвятить себя почти исключительно собственным проблемам. Даже если он до некоторой степени преуспеет в этом и станет счастливее, благодаря работе над собой во время терапевтических сеансов, то он все равно пользуется беспомощностью клиента и требует особого вознаграждения за то, что он, по общему мнению, великолепный терапевт. Он требует, чтобы Вселенная служила ему, а не чтобы он мог очень многое свершать, чтобы быть полезным самому себе в этом мире. Будучи по-детски напыщенным, терапевт перестает развиваться и быть положительным примером для своего клиента, у которого и так есть серьезные проблемы, связанные с отказом принимать реальность и требованием, чтобы мир был исключительно доброжелателен к нему.

Сосредоточение внимания терапевта на осознании самого себя в ходе сессий с клиентом во многом потенциально разрушительно. Конечно, здесь не имеется в виду, что повышение осознанности процессов мышления и чувств приводит только к худшему, ибо оно имеет явные преимущества. Благодаря самоанализу терапевт может видеть и исправлять свои терапевтические ошибки; может использовать его проективно, чтобы получить дополнительное понимание своего клиента. Иногда самоосознание помогает терапевту в личностном развитии и устранении реакции контрпереноса, в результате чего терапевт может стать лучшей моделью для своего клиента. Однако для меня главным было показать, что повышенное самоосознание со стороны терапевта имеет и явные опасности; и с нашей стороны было бы глупо отрицать это.

На мой взгляд, нужно не просто предостерегать от контрпереноса, а от переноса самого по себе, эффективность которого можно подвергнуть сомнению. Частично я могу согласиться с утверждением Карла Роджерса, что безусловное позитивное отношение терапевта к клиенту является необходимым условием хорошей терапии. Большинство клиентов принимают себя только условно и беспощадно обвиняют себя за ошибки; поэтому им значительно помогает терапевт, показывающий, как на словах, так и на деле, что он верит в то, что люди могут быть самоценными и вести счастливую жизнь только потому, что они существуют, а не потому, что совершают хорошие поступки. Но когда роджерианцы вместе со сторонниками Фрейда и Салливана, эмпириками, экзистенциалистами и терапевтами других направлений настаивают на том, что действенная терапия должна включать в себя напряженные межличностные отношения терапевта и клиента, или теплое принятие или глубокое эмпатическое понимание последнего первым, тем самым они вводят их собственную крайнюю потребность в любви и одобрении клиента в свои теории терапии и существующие отношения со своими клиентами.