Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

Лионардо. Насколько я могу судить на основе сказанного вами, Джанноццо, вам присуща та возвышенная и смелая воля, которая, как всегда мне казалось, более достойна мужественной души, нежели какая бы то ни было другая воля и страсть смертных. Вижу, что вы предпочитаете жить сам по себе (vivere a se stessi) – цель достойная и свойственная царственной душе, живя, не иметь ни в ком нужды, удовлетворяться тем, чем фортуна тебя оделила. Имеются и такие, кого заодно с вами я могу с полным основанием подвергнуть критике, поскольку они считают, что величие и благородство души проявляется в том, чтобы возлагать на себя всякое трудоемкое и беспокойное дело с целью добиться в этом большего, нежели другие сограждане. Подобных людей как в других местах, так и в нашей земле[187] немало; воспитанные в [традициях] стародавней свободы [нашего] отечества, исполненные в душе жестокой ненависти к любой тирании, не удовлетворенные общей всем свободой (comune liberta), они хотели бы большей, чем у других, свободы и вольности[188]. Конечно же, Джанноццо, кто захочет занять должность и руководить общественными делами не ради того, чтобы заслужить похвалу и благодарность людей добропорядочных (buoni), но из одного только неумеренного стремления первенствовать и повелевать, тот, согласен с вами, не выкажет себя добрым гражданином и, как вы говорите, достоин великого порицания. И замечу вам, что добрый гражданин будет любить покой, но не столько собственный, сколько также и других, наслаждаться частным досугом, любя досуг других своих сограждан не менее своего, стремиться к согласию, спокойствию, миру, тишине в своем собственном доме, но много более – в своем отечестве и государстве. Этого не достичь, если кто-нибудь из богатых, мудрых и знатных граждан будет претендовать на большее, чем другие свободные, но не столь облагодетельствованные фортуной сограждане. Однако государства также не могут как следует себя сохранять, если все добропорядочные граждане в них будут удовлетворяться лишь своим частным досугом. Мудрые люди говорят, что добропорядочные граждане должны заниматься государством и нести бремя трудов ради отечества, не обращая внимания на кривотолки людские, дабы содействовать общественному спокойствию и благоденствию всех и каждого, а также не допускать к власти людей негодных, кои по нерадению добропорядочных и своей порочности погубили бы все, отчего ни частные, ни общественные дела не могли бы вестись как следует.

И далее, видите ли, Джанноццо, сие ваше весьма заслуживающее одобрения намерение и правило жить добродетельно исключительно в качестве частного лица хотя само по себе превосходно и благородно, однако не найдет последователей у людей, жаждущих славы. А ее создает не частный досуг, но общественная деятельность; на площадях рождается известность, среди народа вскармливается одобрением, звучащим во мнениях многих почтенных мужей. Бежит слава всякого уединения и частного обиталища и охотно располагается и живет в общественных местах, где происходят собрания и многолюдные сходки: там становится известным и знаменитым имя того, кто, прилагая все усилия в неизменном стремлении к благим вещам, избавил себя от безвестности и забвения, от невежества и пороков. Поэтому мне кажется, что ни в коем случае не заслуживает порицания тот, кто как при помощи различных доблестных деяний и устремлений, так и при помощи самого ревностного следования добрым нравам снискал бы расположение честных и добропорядочных граждан. <…> Но не будем желать того, что мы еще не в состоянии осуществить на деле. Будем делать, как вы нас учите; будем дожидаться своего часа, так как, быть может, когда-нибудь терпение и смирение наши будут вознаграждены, а несправедливость и беззаконие злокозненных и жестокосердных, которые ничем не гнушаются, чтобы причинить нам вред и обиду, будут по праведному приговору Божьему, быть может, наказаны какой-либо заслуженной и подобающей карой. Все свои силы, все старания и всякое умение давайте употребим, Баттиста и ты, Карло, на то, чтобы заслужить похвалу и славу, и таким образом подготовим себя быть полезными государству и отечеству нашему, дабы, когда придет время, мы выказали себя людьми, которых ни Джанноццо, ни эти благородные и осмотрительные старцы не посчитали бы недостойными занимать наиболее высокие и почетные общественные должности.