Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Еще более фундаментальной и повсеместной, хотя и не получавшей огласки, была проблема с самой социальной наукой. В основе концептуального подхода лежала идея территориального государства. Немецкие лесоводы соглашались с тем, что люди, жившие вдоль линии Дюранда, не признавали ее роли в качестве границы; дровосеки-пуштуны, которых немцы взялись обучать, были участниками товарообменов, центром которых являлся Карачи. Угроза превращения лесов в пустыню была реальна, но, чтобы понять значение лесов для Пактии, нужно было пересечь не столько реальную, сколько эпистемологическую границу. Это требовало понимания того, как племена в Джаджи или Мандрале, например, взаимодействовали с купцами и владельцами лесопилок в пакистанских федерально управляемых зонах племен, в Северо-Западной пограничной провинции и в районах, расположенных южнее, вдоль дороги на Карачи. Однако проанализировать эту межнациональную экономическую ситуацию было невозможно, оставаясь в рамках концепции национальной экономики. Поэтому не было ничего удивительного в том, что вместо того, чтобы рассматривать Пактию как сомнительную приграничную территорию, каких было много на карте Афганистана в то время, немцы видели ее очерченной жирными линиями тех границ, которые требовались национальной экономике.

Пактия стала определяться как «негативное пространство»: ее дефинировали через то, чем она не являлась, а не через то, чем она была; в это пространство стекались ресурсы из Кабула[521]. Немецкие лесоводы понимали, что существование Пактии зависит от транснациональных рыночных отношений, но настаивали на том, что смогут ограничить и преобразовать эту «иррациональную» людскую географию, если найдут более четкие термины. В ответ на критику немецкие специалисты говорили, что Пактийский проект имеет долгосрочный характер[522]. «В области лесоводства, — писал один из них, — в отличие от сельского хозяйства, явный успех приходит только в долгосрочной перспективе. То, что копившиеся веками привычки не исчезают за несколько лет, не должно удивлять тех, кто приехал из промышленно развитого государства и должен понимать особенности страны, которая только вступает на путь развития: мирное или немирное сосуществование племен, с присущими им социоэкономическими структурами; их отношения собственности, которые нельзя игнорировать; их племенные распри по тому или иному поводу; их табу; их экстенсивный и отчасти кочевой способ землепользования; их способ мышления, ориентированный на удовлетворение только повседневных потребностей»[523].

Однако инвентаризация лесов Пактии, проведенная Лесоводческой группой, позволяет предположить, что немецкие специалисты были в меньшей степени заинтересованы в понимании ситуации, а в большей степени — в учете территории, и не принимали в расчет альтернативы. Те моральные проблемы или идеи транснациональной экономики, которые не соответствовали концепции «национальной экономики» Афганистана, просто подгонялись под принятую идеологию. Концепция развития лесов Пактии требовала переосмысления роли провинции не с точки зрения социальной реальности, а скорее с точки зрения понимания «естественной» структуры экономики в соответствии с ее физической географией. «Поскольку описание региона в терминах племенных территорий не дало бы разумного решения, — отмечалось в предисловии к инвентарной описи, — <концептуально наш отчет> объединяет системы долин и те регионы, из‐за географических особенностей которых экспорт древесины вынужден идти в одном направлении»[524]. Географические особенности, определяющие расселение людей, были просто вычеркнуты из доклада группы как «иррациональные». Лесоводческая группа признавала, что ее концепция «естественных» потоков древесины на афганские рынки, определяемая физической географией, не имеет оснований в реальности. Однако в ответе на газетную статью немцы утверждали, что, если афганские племена окажутся способны выйти за пределы пребывания в «вечном настоящем», они поймут «естественную» географию, из которой исходит Лесоводческая группа. Тем не менее «в свете того, что <племена> стремятся извлекать из лесных массивов все, что возможно, до тех пор, пока еще есть резервы, и использовать сиюсекундные шансы на получение прибыли до тех пор, пока ничего не останется, убедить их мыслить с точки зрения завтрашнего дня довольно сложно»[525].