Гуманитарный бум

В середине ночи он проснулся от шума дождя и от сверкания молнии и стал звать бабушку, спавшую в соседней комнате.

— Не бойся. Дождь скоро кончится, — сказала она, подойдя к его кровати.

— Это гроза? — спросил он, обеспокоенный тем, что она считала его вправе испугаться.

— Нет, просто дождь. Майский.

Он задумался, верить ли этому успокаивающему объяснению: грозы он всегда боялся.

— А почему же молния? — решил все-таки спросить Сережа.

— Летом все дожди с молниями. Спи, — сказала бабушка. — Никакой грозы нет.

Переселились на дачу. Первый день прошел в хлопотах, мать и бабушка мыли окна на террасе, сушили на солнце отсыревшие за зиму подушки, а отец жег прошлогодние листья. На следующее утро договорились встать рано, чтобы идти за сморчками в лес. Утром моросило, но облака вскоре зарозовели, и стало проясняться. Сереже как заправскому грибнику дали ведерко и палку, и в лесу он носился от кочки к кочке, изнывая от нетерпения найти гриб.

Они пересекли овраг и рассыпались по березовой роще. Под ногами чавкала вода, и до головокружения остро пахло весенней сыростью. На привале бабушка раздавала бутерброды и кофе из термоса.

В лесу пробыли до полудня, и в дубовой роще грибников застала гроза, которой Сережа совсем не испугался. Посыпался град, крупной солью засыпая дорогу, и Сережа выскочил из-под большого дуба и закричал:

— Снег! Снег!

— Не смей брать в рот, — сказала ему бабушка, вновь затаскивая его под укрытие.

Обедали и пили чай в дачном саду, куда с террасы вынесли стол и посуду. Бабушка, грузно наполнявшая собой плетеный стул, разливала всем борщ.

— Проголодался на свежем воздухе? — спросила мать у Сережи.

— Он чем-то расстроен, — заметила бабушка, и Сережа стал с аппетитом жевать, стараясь рассеять подозрения взрослых.

Взрослые заговорили о том, что надо разведать новые места для купания, купить резиновые сапоги и пересадить малину подальше от колодца.

Когда отец рассказывал какую-то историю и все готовы были рассмеяться, Сережа вдруг рассмеялся в том месте, которое совсем не было смешным, и все с удивлением обернулись к нему.

— Я же говорила, он чем-то расстроен!

Бабушка даже отложила ложку, сама пораженная тем, насколько она оказалась права.

— Что с тобой, Сережа? — спросила мать. — Ты не заболел?

— Просто дурачится, — сказал отец, недовольный тем, что его перебили. — Слушайте дальше!

Мать и бабушка, едва улавливая смысл рассказа, искоса поглядывали на Сережу.

— А мы скоро поедем в Москву? — спросил он как можно бодрее, чтобы взрослые, столкнувшись с его желанием вернуться в Москву, не подумали бы, будто ему плохо на даче.

— Вот тебе и раз! Только что приехали — и уже возвращаться!

Бабушка, довольная, что уличила Сережу в явной несуразице, поудобнее села на стуле.

— В Москву мы вернемся осенью, — сказала мать.

— Да зачем тебе в Москву-то? — спросил отец.

— Там Наташа, — прошептал он почти беззвучно.

— Что еще?! Какая Наташа?! — удивилась мать.

— Да господи, Лидина девочка, ты же помнишь! — объяснила бабушка на правах знатока Сережиных причуд и капризов.

— Ах, вот оно что! Мы можем пригласить Наташу к нам, если тебе очень хочется ее увидеть, — сказала мать. — Пригласить?

Сережа молчал.

— Пригласить или нет? — повторила она свой вопрос.

— Он сам ничего не знает! — сказала бабушка, и взрослые снова заговорили о постороннем.

В конце недели отец ездил в Москву и, вернувшись оттуда, сказал, что Наташу увезли на юг, к морю, поэтому он не смог пригласить ее в гости, как обещал сыну. Он взял Сережу на руки: «Ничего, малыш! Не вешай носа!» Но Сережа огорченно думал о Наташе, не веря той очевидной истине, что ее нет в Москве и он ее не увидит. На море Сережа никогда не был и спросил отца, какое оно. Отец рассказал ему о чайках, о волнах, о кораблях. Все это было очень интересно, и Сережа стал думать о море.

ИЗ ЦИКЛА «ПРАВИЛА ЖИЗНИ»

МАСТЕР ДИЗАЙНА

Что-то странное было в этом знакомстве.

Юра Васильев, поднимаясь в лифте на десятый этаж главного университетского здания, заметил мужчину в джинсах и свитере. Потом они встретились в столовой и улыбнулись друг другу. Естественно, что мужчина сел за один столик с Юрой, а пообедав, они вместе оделись и вышли.

Мужчина вскочил в автобус вслед за ним и даже взял два билета, что Юру несколько озадачило. Чем объяснить интерес к себе незнакомца, он не знал и довольно отрывочно отвечал на вопросы, все чаще отворачиваясь к окну, но тонкая улыбка мужчины, замеченная им в отражении стекла, заставила его обернуться.

— Вы, вероятно, решили, что я вас преследую? О, уверяю, нет! — сказал незнакомец, продолжая улыбаться. — Это был маленький эксперимент.

Юре стало досадно, что его уличили в каких-то подозрениях, и, чтобы разуверить в этом незнакомца, он согласно кивал, принимая как должное все, о чем тот говорил. Но через минуту, вдумавшись, он обнаружил нечто странное в словах мужчины.

Незнакомец как будто ждал этого и с готовностью произнес:

— Я хотел проверить вашу контактность.

— Что-что?

— О, тут долго объяснять, а мне пора выходить.

Незнакомец встал.