Гуннхильд, северная невеста

– Это требование справедливо, – согласился Олав, заранее предупрежденный людьми Бьёрна, что Харальд его выдвинет. – Я признаю… что обида твоему роду пришла из рядов моей дружины, – ему было тяжело выговорить эти слова, но он сделал над собой усилие, – и должна быть выкуплена. Прошу, прими от меня это обручье в качестве виры.

Он вышел из-за стола и приблизился к очагу с другой стороны. Теперь его и Харальда разделяло яркое пламя. Оба отступили на шаг назад и вынули мечи из ножен. Гуннхильд невольно стиснула руку Ингер; пальцы невесты были холодны как лед. Обе они столько раз видели это самое в своем воображении – их родичи-мужчины напротив друг друга, кровавые отблески пламени на обнаженных клинках, – что сейчас перестали дышать. Сердце замерло в жутком ожидании: а вдруг они сейчас бросятся друг на друга?

Олав снял с запястья правой руки широкий золотой браслет, надел его на конец клинка и над огнем протянул клинок Харальду. Харальд в свою очередь поднял руку с мечом, концом клинка снял браслет с меча Олава и только после этого взял его в левую руку и надел на свое правое запястье. Никак иначе эта вира не могла быть получена: передав ее обычным образом, из рук в руки, они признали бы, что их связывают отношения кровной мести, и тогда договор между ними и свадьба родичей стали бы невозможны. Но клинки мечей и пламя разорвали эту связь, позволяя тем не менее выплатить виру. Теперь на пути к примирению не было внешних препятствий, и Харальд наконец обернулся к женскому столу.

Гуннхильд снова содрогнулась, пытаясь поймать его взгляд, но он посмотрел только на свою сестру и кивнул. Не улыбнулся, никак не выразил радость от того, что видит ее.

Ингер встала и вышла к очагу. Рагнвальд тоже подошел – нарядно одетый, он выглядел непривычно серьезным и едва мог улыбнуться.

– Я, Харальд сын Горма, сына Хёрдакнута, конунга Дании, – начал Харальд, взяв девушку за руку, – при свидетельстве всех этих свободных и достойных людей отдаю мою сестру, Ингер, дочь Горма, в жены этому мужчине, Рагнвальду, сыну Сигтрюгга, сына Кнута, конунга Южной Ютландии. От своего отца и матери она получает приданое, состоящее в хороших мехах, крашеных одеждах, серебряных кубках, медных блюдах и прочей утвари. В случае развода это имущество возвращается к ней, как и свадебные подарки от мужа. В случае ее смерти бездетной это имущество возвращается в наш род. В случае ее смерти после рождения детей это имущество переходит к ее детям.

– Я, Рагнвальд, сын Сигтрюгга, сына Кнута, беру в жены эту женщину, Ингер, дочь Горма, – ответил жених. – И плачу за нее выкуп: вот этот меч.

Из-за спины его вышел хирдман и вынес на вытянутых руках меч в ножнах. На поверхность навершия и перекрестья были набиты тонкие полоски красной меди, латуни и серебра, что создавало строгий трехцветный узор. Переливаясь при свете огня, они придавали оружию вид сверкающей драгоценности.

Харальд взял меч и извлек из ножен: на клинке возле рукояти имелось клеймо, указывающее на лучшую мастерскую Рейнланда.

– Этот меч зовется Синий Зуб, – сказал Рагнвальд. – Ему уже очень много лет, еще дед мой Кнут добыл его в Стране Франков. Это самое лучшее сокровище из тех, которыми мы владеем, и я отдаю его на выкуп за то, что отныне будет дороже всего в моем доме – моей жены Ингер, дочери Горма.

Ингер слегка улыбнулась, польщенная: чем выше стоимость выкупа, тем больше чести невесте и ее роду, а Рагнвальд прямо заявил, что отдает за нее самое дорогое из родовых сокровищ.

Лицо Харальда несколько смягчилось: он оценил и качество меча, и желание Рагнвальда оказать честь Кнютлингам.

– Я принимаю выкуп.

Сам Атли поднес рог пива сперва Харальду, потом Рагнвальду, и они отпили понемногу. Потом госпожа Дейрдра поднесла на длинном полотенце серебряную чашу и подала ее сперва Рагнвальду, потом Ингер.

– Слава жениху и невесте! – с несколько натянутой бодростью, зато громко, первым закричал Олав, и гости дружно подхватили.

Под гром приветственных криков Рагнвальда и Ингер отвели к столу и усадили. Рог подали Олаву, он выпил, пожелал новобрачным счастья, заговорил было о старых раздорах и своих надеждах на их преодоление, но Рагнвальд сильно толкнул его ногой под столом, и Олав, о чудо, послушно завершил речь и передал рог Харальду. Рог пошел по столам, каждый из знатных гостей отпивал немного и произносил пожелания, несли блюда, пир пошел своим чередом. Ингер и Гуннхильд снова встали и вышли с Дейрдрой, чтобы подать «сыр невесты»: нарочно для пира изготовленную голову, такую огромную, что Дейрдра и Гуннхильд держали ее на деревянном подносе вдвоем, а Ингер, обходя столы, отрезала по кусочку и вручала каждому из гостей, получая взамен подарок. А поскольку место за свадебными столами нашлось только для знатных и богатых гостей, то подарки собирали идущие следом служанки и складывали к очагу, где все могли видеть, как блестят в свете огня серебро, бронза, пушистые меха и цветной шелк.