Гунны

Для ускорения поиска беглецы разделились: Аркадий с Элей сразу же за таверной повернули направо, слуги – налево, а монах вообще углубился в какие-то жуткие заросли. Ему-то и повезло больше всех. Невдалеке от развалин базилики обнаружился относительно целый дворик – заросший, с остатками ограды и даже с почти целым домом, когда-то двухэтажным, но нынче, конечно, разрушенным, так что пригодным для жизни остался только первый этаж, где располагались комнаты для прислуги, кухня и какая-то мастерская, похоже, что гончарная.

Покрытые густой копотью стены, густые – едва продраться – заросли, местами провалившийся потолок… Зато почти целый очаг и даже остатки мебели – скамьи и ложе. Подложил походящий кирпич – и сиди, лежи, радуйся!

Правда, тесновато: одна небольшая зала – нечто вроде атриума, – и тесная клетушка, куда едва влезло ложе, только-только, впритык. В комнатке поселились «благородные господа», на кухне без внутренней стены – монах, ну а слуги испросили разрешения спать на крыше, сиречь на втором этаже, меж остатками стен и провалившимися перекрытиями.

– Зато отсюда все хорошо видно, – потирал руки Берт.

Эльвира глубокомысленно покивала:

– Видно-то видно. А если дождь? Да и забираться неудобно.

– Что вы, что вы, высокородная госпожа Ильдико! Очень даже удобно.

Забраться на второй этаж и впрямь было непросто. Деревянная лестница сгорела, даже следов не осталось, зато во дворе, рядом с окнами, выросла небольшая рябинка – по ней и взбирались. А вниз так и вообще очень быстро.

Двор быстро окультурили – вырубили заросли, оставив деревца и кустарники лишь по периметру ограды, все остальное заготовили на дрова. Работали все, в том числе и «благородные господа»: ломали, обрубали ножом ветки, таскали на кухню, к очагу. Потом устроили небольшой отдых – чуток перекусили да выпили вина, – после чего опять взялись за работу.

Уже к вечеру заросшая и захламленная территория возле дома превратилась в уютный дворик, окруженный рябинами, вербой и густыми зарослями смородины, жимолости и дрока. Все стены особнячка были увиты плющом, так что здание смотрелось не очень уныло.

Рядом с входом – увы, без дверей – поставили скамейку: положили на камни обломок доски. Другой большой и плоский камень сошел за столик. Здесь вот, в тени, новые постояльцы и уселись ужинать, с умиротворением взирая на дело своих рук. Старались не зря, все ж поприятней стало!

– Еще бы кошму, – прихлебывая вино, Эльвира хозяйственно загибала пальцы, – какой-нибудь мягкой травы или лапника, чтоб мягче спать.

– О, мы завтра нарвем, госпожа!

Логично: сегодня-то было уже поздно. Умаялись, да и темнело здесь по-южному быстро. Оранжевое солнышко скрылось за дальним холмом, фиолетовой быстрокрылой стрекозой промелькнули сумерки, и вот уже только бархатное ночное небо, осколок луны и далекие желтые звезды.

Спать, однако же, не ложились – обсуждали дальнейшие планы. Главная задача сейчас – заработать денег. Надо на что-то жить, купить лодку, нанять землекопов, хотя бы с полдюжины человек.

– Ну? – Взявший на себя функции председателя импровизированного собрания Аркадий Иваныч Иванов обвел всех веселым взглядом. – Не стесняйтесь, уважаемые граждане. Предлагайте, высказывайтесь… Эля, переведи.

– Уже. Гри-Гри предлагает торговать зеленью. Пахучими травами, грибами, орехами…

– И кто все это купит? – Иванов с сомнением посмотрел на девчонку. – Насколько я заметил, тут весь рынок такой продукцией занят. Крестьяне местные приторговывают, да и многие уже вернулись из войска.

– Да, – согласно кивнул брат Сульпиций. – Вон уже и пиры пошли, оргии… Слышите? Да и запахи…

Все прислушались. Да и не нужно было сильно напрягать обоняние и слух. И тут и там, и вдалеке, и не очень, по всему городу вкусно пахло жареным мясом, слышались разухабистые песни и выкрики. Где-то да, пели, где-то орали, а кое-где, судя по всему, кому-то уже били морды… Вот послышался девичий визг, тут же сменившийся заливистым смехом. Все как всегда.

– Девицы непотребные нарасхват. – Монах размашисто перекрестился. – И для плотских утех, и так, для танцев. Танцовщицы сейчас неплохие денежки имеют.

Танцовщицы…

– Что ты так смотришь? – настороженно прищурилась переводчица. – Нет, вальс я могу, а вот как местные… Хотя… я ж танцевала когда-то для Аттилы. Ничего там сложно нет. Главное, ритм чувствовать, а движения могу быть разными. Гри-Гри, ты же плясала раньше? Ну, на ваших игрищах?

– О, да, благороднейшая госпожа. – Встав, девчонка церемонно поклонилась. – Я танцевала во славу богов… Я знаю как… Только…

Девчонка замялась, и Адальберт ласково погладил ее по руке.

– Только… лишь бы это не было пляской смерти, – смущаясь, закончила рабыня.

– О нет! – рассмеялась Эльвира. – Скорей это будет пляска любви!

– Пляска греха. – Брат Сульпиций с осуждением покачал головой и, воздев глаза к небу, быстро прочел молитву. После чего вдруг улыбнулся: – Хотя… это ведь для богоугодного дела. Почему бы и нет?