Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Западно-ханьский император, не желавший отдавать степному варвару в жены родную дочь, пошел на хитрость. Был издан императорский указ, где говорилось, что девушка, которая согласиться стать женой шаньюя хуннов, будет объявлена принцессой императорского дома. Советники высказывали сомнения: какая китайская девушка в здравом уме захочет покинуть свою родину и выйти замуж за хуннского варвара, не знающего церемоний?

Однако же, такая девушка нашлась. Это была Ван Цян. Она согласилась уехать к хуннам, чтобы помочь родному краю. «Сын Неба» возликовал и пожелал самолично лицезреть храбрую девушку. Увидев Ван Цян, он, ослепленный красотой своей отважной подданной, без памяти в нее влюбился. Но невозможно было отменить указ, изданный им самим. Да и свадьба с шаньюем была уже назначена. Ван Цян была объявлена принцессой императорского дома. Девушку с подобающими почестями отослали в стан кочевников.

Путь в хуннские степи оказался долгим и трудным. Оставив за собой Заставу Нефритовых Ворот, Ван Цян осознала, что никогда больше не увидит своего родного края и своих родных. Сердце ее разрывалось от тоски. Заиграв на лютне, она запела песню, в которой отразилась вся ее боль и грусть. Мимо пролетал дикий гусь. Услышал песню красавицы, гусь замер в небе от тоски, погрузился в меланхолию, перестал махать крыльями, упал на землю и разбился.

Ван Цян благополучно добралась до главной хусской, т.е. хуннской, ставки, вышла замуж за шаньюя и всю жизнь провела на чужбине. Она привнесла в жизнь дикарей частицу китайской культуры, а ее дети поддерживали дипломатические отношения кочевников с Китаем. Всю свою жизнь прекрасная псевдопринцесса способствовала укреплению мирных отношений между хуннами и китайцами.

Не без влияния своей китайской жены, оказавшейся не только ослепительно-прекрасной, но и мудрой, шаньюй Хуханье, «желая спокойствия для народа», решил стать вассалом Китая. Первым из хуннских шаньюев Хуханье, приехал в «Срединное государство» на поклон к «Сыну Неба» и остаток правления провел в мире с «Поднебесной». Следовательно, культурная китайская псевдопринцесса, разделившая с неотесанным мужем-варваром ложе из звериных шкур (или войлока), действительно оказала на него то благотворное влияние, которое обычно приписывают женам. Смягчив его нрав. Умерив его, свойственную всем варварам, природную дикость. Не зря китайцы дали ей прозвище «Супруга, принесшая покой варварам ху» (хотя куда в большей степени она принесла покой и мир своим же соплеменникам-китайцам!).

Правда, иные историки излагают эту историю, похожую на сказку, несколько иначе:

«В 33 году до н. э. шаньюй опять явился ко двору, где получил очередную порцию подарков и императорскую наложницу, «происходившую из добронравной семьи». Точнее, подарены шаньюю были целых пять наложниц, но лишь одна из них, Ван Чжаоцзюнь (Ван Цян – В.А.), оставила след в истории. Китайский историк V века Фань Е расказывает о ней: